Валерий Столыпин - Потому что это колдовство

Теоретически можно и так, но практически…

Правда, в реальной жизни и такое случается. Поэтому кругом женщины-одиночки, брошенки и безотцовщина. Тебе это надо?

Ты же нормальный мужик, правильный. Конечно, если нельзя, но очень хочется, то можно. Но я предпочитаю отношения по любви. Так надежней. И правильней.

Наверно хорошо, что ничего у тебя не вышло. Ангел-хранитель старается оградить от больших ошибок, которые потом невозможно исправить. А секс… это ещё не любовь, не главное.

Это скорее показатель и признак абсолютного доверия, ведь ты поручаешь себя до последней жилочки ответственности партнёра, которой, увы, может не оказаться.

Извини, что учу. Это моё личное мнение. Ты вправе поступать иначе, как угодно. Живём однажды.

В этом мире каждый за себя. Я своих ошибок наделал, слава богу, сумел вовремя отредактировать. У многих не получается до конца дней косяки исправить. Так и живут неприкаянно.

Если случается научиться на чужом опыте – не отказывайся. Силы сэкономишь, время и немного больше счастья приобретёшь. Живая душа – не полигон для испытаний, она чувствует, болит и страдает. Просто поверь.

– Но ведь все мужики…

– Заблуждаешься, не все… И потом: ты не школьник, я не сенсэй какой. Дальше сам. Но если что – заходи, потолкуем. У нас ведь страна Советов. У меня для тебя всегда парочка историй найдётся.

О главном я не умолчу —

Мне и на это хватит смелости:

Да, я хочу тебя, хочу!..

Но, знаешь, меньше, чем хотелось бы.

Владимир Вишневский

Генка сидит, молча, в обнимку со стаканом, в котором плескается прозрачная как слеза младенца огненная смесь, именуемая в народе водкой.

Противнейшая, скажу я вам штука и наихудшее средство для расслабления по причине ядовитого и очень агрессивного свойства искажать действительность. Опять же похмелье…

Удовольствия на копейку, зато отходняк такой, что лихорадка и грипп, в сравнении с ним просто игра в песочнице.

Генка задумался: пить или ну его?..

Однако, душа мается и успокоить её более нечем.

И чего, скажите на милость, эта самая сущность так разгулялась – покоя не даёт, который день подряд?

А дело в том, что Верочка, жена его ненаглядная и мать двоих детей, произведённых совместно, взбрыкнула очередной раз: ушла жить к подвернувшемуся по случаю кобелю, которого злосчастная судьба лишила здоровья и благополучия, а супруга, в силу природной жалости и извращённо усвоенного материнского инстинкта, его пожалела.

– Петенька такой неудачник, судьба отняла у него всё. Только подумай: инфаркт у человека, сахарный диабет, давление жуткое, жена бросила, детишки знаться не хотят. Всё одно к одному, в итоге не жизнь, стихийное бедствие. Петюня без меня не выживет. Я ему просто необходима, как вода или воздух. Буду спасать.

– А о нас с детишками подумала? Кто нас от проблем и невзгод избавит, причиной которых в первую очередь ты со своей неразборчивой, инопланетной жалостью? Это что же получается: жену отдай дяде, а сам иди к б***и?

Не пойму я тебя, Верочка. Вроде хороший ты человек, душевный, с тонкой чувствительностью, а ведёшься на коварный призыв субъекта, нагло втирающего тебе байку про незаслуженные беды и несчастья. Он ведь лень свою, нравственную нищету и физическое тщедушие как заслугу, благородство и бескорыстность преподносит, вызывая у тебя приступ необъяснимой альтруистической жертвенности.

Ты пытаешься отдать всё, а взамен? В качестве возмещения, они вручают тебе себя любимого, только и всего. Со всеми необъятными заморочками, между прочим заслуженными. Ведь кроме геморроя, эти господа ничем более не обременены: ни состоянием, ни семьёй, ни умом, ни благородством. Что у твоих подопечных есть, кроме болезней и потребностей? Да, ничего.

– Всё ты правильно говоришь, Геночка. Всё так. Наверно. Не знаю. Не всё так просто. Ты не можешь войти в его положение, а я могу. Несчастный он, неприкаянный, больной… нуждается во мне, как младенец в мамке. Не выжить ему одному. А тут я… чем смогу, тем и помогу. Люблю его, опять же.

– А меня, детей, дом свой, наконец, судьбу свою беспокойную и неустроенную, любишь? Что за гормоны такие покоя тебе не дают, влюбляться заставляют в каждого встречного и поперечного, кому хуже, чем тебе, у кого ни за душой, ни в сердце ничего – гниль, пустота.

– Да как же это пустота, если человек любить умеет. У него тело больное, а душа чистая, здоровая. За то и страдает бедолага, что сердцем светел. Души он во мне не чает, боготворит, обещает век на руках носить.