Тиффани Райз - Подарок

- Нет. Ты не пытаешь сбежать. Ты никуда не бежишь, не прогуливаешься и не ходишь. Ты стоишь на месте, гниёшь и прячешься. За эту неделю мы с тобой сделали почти все, но ЭТОГО я с тобой не сделаю.

Дэниэл сделал шаг по направлению к ней. Она отступила.

- Элеонор, - его голос был спокойным и контролируемым, как у жокея, который старался успокоить напуганную лошадь, - мы можем поговорить об этом. Не обязательно принимать решение сегодня. Пойдем внутрь. Мне холодно, а мне никогда не бывает холодно. Ты должно быть замерзаешь. Пойдем в дом.

Элеонор смотрела на него. Даже будучи замерзшей, злой и напуганной она не могла отрицать его поразительной красоты. Конечно, горе оставило на нем свой отпечаток. У него был загнанный взгляд, а тело стало прочным и холодным… как гранит. Она знала, что из гранита можно строить, но этот материал мог стать и погибелью.

Не проронив ни слова, девушка сделала последние несколько шагов, выйдя за пределы его владений.

- Если ты хочешь, чтобы я вернулась в дом, иди и возьми меня.

Элеонор не шутила. Все, чего она хотела – помочь ему.

- Не делай этого со мной, - Дэниэл посмотрел на нее настолько ласково, что ей моментально стало стыдно за свое поведение, но она не сдвинулась с места.

- Ты сам меня вынудил пойти на это, - ответила она, - я люблю Его всем своим естеством, а ты просишь меня забыть об этом, оставить Его. Я так не поступлю. Я не могу. Я люблю его так же как ты любил ее. Может, даже больше, потому что, если бы Он умер, я бы продолжила жить так, как того хотел Он, а не как какой-то отшельник в лачуге.

- Тогда просто скажи «нет». Позволь мне вновь озвучить свою просьбу и скажи «нет». Ни к чему получать обморожения и ломать комедию.

- Я не могу позволить тебе повторить свою просьбу, - сказала она.

Дэниэл сделал полшага к ней навстречу.

- Почему нет?

- Потому что, - отозвалась она, уставившись вниз на свои туфли, припорошенные снегом, словно сахарной глазурью, - я не уверена, что буду в состоянии ответить «нет».

- Почему нет? – спросил Дэниэл, продолжая продвигаться к ней, казалось, по миллиметру в минуту.

- Он… - она запнулась, по ее щекам текли слезы, - каждую секунду, что я провожу с ним, мне приходится красть. Я сплю в его постели, зная, что это единственное место на земле, где мне хотелось бы быть, но последнее, где мне быть следует. Я провожу с ним ночи в субботу, иногда в четверг, если повезет. Но утро – никогда. Я бы все отдала за утро среды или воскресенья…

- Ты влюблена в священника, Элеонор. Чего ты ожидала?

- Ну, для начала, не влюбляться в священника, - сказала Элеонор, наполовину смеясь, наполовину рыдая, - ты занимался со мной любовью днем и по утрам. Ты весь сплошной день, утро и вечер. И мне не приходилось красть ни секунды твоего времени. Ты мог отдать мне его целиком. Поэтому, если ты попросишь меня остаться… Пожалуйста, Дэниэл, не проси меня остаться.

В этот раз, когда мужчина кивнул, это был жест согласия.

- Единственной просьбой, которую я озвучу, будет просьба вернуться со мной в дом, - он по-прежнему стоял на территории своего особняка, но его протянутая к ней рука, была за пределами его частной собственности. Она взяла его ладонь, ненавидя про себя ощущение того, как хорошо ее холодные пальцы устроились в его широкой теплой ладони. Она ненавидела себя за эти мысли, но не отпускала его руку до тех пор, пока они не оказались внутри.

Дэниэл позволил забрать у себя ее руку, но взял девушку за плечи и притянул к себе. Целуя, он начал раздевать ее. Прежде чем, она это поняла, мужчина прижал Элеонор спиной к входной двери.

- Я позволю тебе уйти, - произнес он ей на ухо, одновременно с этим приподняв за бедра и погрузившись в ее лоно, - но сделаю все, чтобы ты скучала по мне.

Он был безжалостным. Элеонор оставалось лишь вцепиться в его плечи. Дэниэл был полностью одет, а она – полностью обнажена и распята на твердой поверхности парадной двери. Она брала все, что он так щедро давал ей, он дарил ей себя с каждым толчком, и она принимала его жажду, его печаль, его упорное желание удержать ее, и его злость на самого себя за бессилие; она принимала прикосновение его пальцев к своему клитору и его семя в себе, когда он подарил ей еще один оргазм.

Элеонор обхватила Дэниэла за шею, и он аккуратно поставил ее на холодный пол. Прислонившись к нему, она вдохнула его запах – теплый и чистый со слабой ноткой древесного дыма, запечатлевая тот в памяти.

- Не волнуйся, - произнесла она, наконец, отпустив его, - я уже скучаю по тебе.