Ульяна Казарина - Песня Золотого Дракона

– Кроме тебя больше некому поручить, слишком трудная миссия. Из нынешних никто не вывезет, слишком сахарные и хрупкие. А у тебя опыт. Специфический опыт, – Сапфо намеренно сделала акцент на последней фразе.

Дальше можно было не продолжать. Алиса все поняла.

– Тебя вызывает Генеральный. Лис! Я прошу тебя, не дерзи ему и не пытайся докопаться до истины. Что было, то прошло. Дело закрыто. Ему непросто далось это решение, часть Совета были категорически против твоей кандидатуры.

– Почему-то я не удивлена, и даже знаю, кто именно, – усмехнулась Алиса, посмотрела в глаза Сапфо и встала.

Поправила ослепительно белый комбинезон, перехватила копну длинных светлых волос резинкой и направилась к выходу. Дойдя до двери, и уже взявшись за ручку, Алиса обернулась, еще раз внимательно посмотрела в глаза Сапфо, задумчиво глядящей ей в след, едва слышно прошептала: «Спасибо!..» и резко вышла из комнаты.

Глава 3. Предчувствие

Последние полтора года, после всего, что случилось в том злополучном январе, Юлька существовала по инерции. Жила в состоянии близком к анабиозу. Ее мир с уходом Эда стал сер и беззвучен. Ей казалось, что выключили солнце. Все краски поблекли. Все вокруг было тусклым и безжизненным. Да и сама она превратилась в тень.

Жить не хотелось. Пропал вкус к жизни, интерес. Единственное, что ее держало в этом мире, это дочь и друзья. Даже не друзья, а близкие люди, ее духовная семья. Они все, как один, переживали за нее, зная, как тонко она организована и как пропускает все через себя все, что происходит в ее жизни, любые события, любые мелочи. А тут такая утрата!

Первые два месяца после случившегося она вообще себя не помнила. Ни как жила, ни что происходило. После мысли, что Бог ее оставил, она была словно закутана в вязкий кокон, в голове была вата, заглушающая любые мысли. Ничего не хотелось. В душе было пусто и холодно. Ей казалось, что она постепенно сходит с ума.

И снова, впрочем, как и всегда, ее спасла работа. Ее коллега и близкий друг Кэт одна была в курсе произошедшего. Только она знала, почему Юлька на больничном. Но, так как ее «больничный» затянулся, Кэт пришлось рассказать директору о настоящей причине выхода из строя их сотрудницы. Он все понял и предоставил ей необходимое время на восстановление равновесия. Но Юлька все не выходила. Тогда они с Кэт решили навестить ее, узнать, чем можно помочь, поддержать хоть как-то.

Юлька была удивлена и тронута их визитом. Словно пришли не коллеги, а очень близкие люди. Они ничего не спрашивали, притащили целый пакет разных полезных вкусностей для здоровья. За чаем рассказали, как дела в компании, последние новости, передали привет от остальной части коллектива.

Перед уходом директор осторожно и деликатно сказал:

– Юль, может тебе все-таки стоит выйти на работу? Думаю, это поможет тебе отвлечься. Все по тебе скучают, клиенты спрашивают, все тебя ждут. Мы все понимаем, просто знай, что можешь на нас рассчитывать. Мы всегда тебя поддержим, поможем, чем сможем, если будет трудно. Не стоит замыкаться в себе.

На глаза Юльки навернулись слезы, к горлу подкатил ком. Ей стоило больших усилий сдержаться и не расплакаться при директоре.

– Можно я отвечу чуть позже, ладно? – судорожно сглатывая противный комок и прикусив до крови губу, сказала она.

После их ухода Юлька разрыдалась, но ей словно стало теплее и легче. Она решила вернуться в строй.

Работа и правда помогала отвлечься. И, хотя по-прежнему, первой мыслью после пробуждения было: «ЭДА БОЛЬШЕ НЕТ» и привычная уже истерика, все же Юлька через силу стала выполнять взятые на себя обязательства и входить в привычный ритм жизни.

Дни сменялись днями, перетекали в недели, месяцы. Внешне все устаканилось. Юлька очень изменилась. Это была уже не та бойкая ироничная хохотушка, которая колола и цепляла всех своим острым язычком, метеором носилась по офису, заряжала всех своей неудержимой энергией и переживала за любую фигню. Новая Юлька была тиха и молчалива, сосредоточена и вдумчива. Все ее мысли были направлены вглубь себя. Что бы ни случилось, она принимала это спокойно, понимая, что все это ничто по сравнению с ее утратой. «Главное, что все живы, остальное поправимо», – думала она.

Она смирилась с монотонностью дней. Выходные, правда, давались очень тяжело, потому что она оставалась один на один со своими мыслями. Старалась занять себя делами, читать, гулять по городу, чтобы хоть как-то заполнить это время и отвлечься. Плохо, но помогало. Она все еще была закрыта. Закрыта для эмоций, для чувств, для людей. В ее душе поселились холод и пустота. Так прошел год.