Maxime - Мама

Она оставила сына с посудой, а сама прислонилась рядышком к стене. Ей хотелось понаблюдать за своим мальчиком.

«Помощник вырос! – думала она. – Он стал таким взрослым».

– Хотела тебе кое-что сказать, – начала она, глубоко вдохнув. – Парни в твоём возрасте часто мечтают о девушках.

Женя неуловимо повёл ухом, на губах появилась лёгкая усмешка.

Мама собиралась с мыслями.

– Когда парни мечтают, они мастурбируют, – сказала она и замолчала.

Женя улыбнулся ещё шире.

– И девушки, кстати, тоже. Я имею ввиду трогают себя. В этом нет ничего плохого! Все этим занимаются, – спохватилась Марина. – Девушки даже чаще, чем парни. Я тоже этим когда-то занималась. И сейчас иногда, – она застеснялась.

На Женином непроницаемом лице оставалась загадочная улыбка. Мамины откровения вызвали в нём лёгкую панику, приятное тепло возбуждения разлилось по телу.

– Хочешь, сходим в кино? – предложил он. – Там какой-то фильм про роботов показывают.

Они никогда не ходили вместе в кино. Женя предпочитал смотреть фильмы на компьютере, Марина по телевизору.

Женя тщательно мыл каждую тарелку. Столько усердия скрывалось в каждом движении и взгляде. Мама не сразу ответила, резкий переход сына смутил её.

– Да, давай, – неуверенно ответила она.

– А ты наденешь своё самое красивое платье?

Марина усмехнулась.

– А какое тебе нравится?

– Фиолетовое, – не задумываясь ответил он.

Она опять усмехнулась.

Марина готовилась не меньше часа. Приняла душ, высушила волосы феном, накрасила губы, ресницы. Женя изнывал от скуки, но не жаловался, понимая, что она должна выглядеть красиво. Когда она наконец вышла нарядная из комнаты, от восхищения у него захватило дыхание. Мама помолодела лет на десять, лишь едва заметные морщинки возле губ указывали на возраст. Она вдруг стала соблазнительной красоткой, собравшейся на дискотеку, а не в кино. Обворожительной, стройной, зрелой. Фиолетовые цветы джунглей, бирюзовые листья папоротника обтекали мамино тело, попу. Лёгкая ткань платья тянулась, сидела как влитая, открывая подтянутость форм, упругость грудей и попы. Мамины ножки, обвитые завязками сандалий, блестели как подарок: серебристые ленточки с бантиком-застёжкой подчёркивали стройность голеней, изящность ступней.

– Так нравится? – шутливо спросила мама.

У Жени не было слов, чтобы ответить. Он только кивнул, забыв закрыть рот.

Мама не надела бюстик. На улице было тепло, кинотеатр находился в десяти минутах ходьбы. Они шли сначала дворами, затем по проспекту. Марина взяла сына под руку. Цокая шпильками сандаликов, она старалась сохранять равновесие, хотела, чтобы сын гордился красивой мамой. Если встретятся знакомые, думала она, сыну нечего стесняться.

Женя думал о маминых сосках, которые откровенно торчали, натирали тонкую ткань платья изнутри. Груди слегка покачивались, колыхались как две дыни с парным молоком. Казалось, молоко вот-вот разольётся и брызнет на платье.

В кинотеатре он поставил маму в сторонку, а сам занял очередь в кассу. Мама была его девушкой, которая не должна ни о чём беспокоиться. Он купил ей мороженое и проследил за тем, чтобы она не ела слишком быстро.

– Надо слизывать, а не кусать, чтобы горло не заболело. Вот так, смотри, – он показал, как правильно облизывать мороженое, чтобы то не стекало с вафельного стаканчика.

Мама слизывала, довольно улыбаясь. Сладкие капельки оставались белыми разводами на ярких розовых губах, липкими подтёками подсыхали на лодочках ногтей. Ей нравились ухаживания сына. Он взял над ней шефство после утреннего происшествия, после неловкого объяснения на кухне. Она хотела стать ему ближе, мечтала о том, чтобы сын не замыкался в себе, не отгораживался, говорил с ней. Но половое созревание развело их в стороны. Теперь он возвращался к ней. Теперь он знает, что она не против мастурбации. Вовсе нет, здесь нечего стесняться. Это так естественно.

Марина облизывала губы языком, не догадываясь, как соблазнительно это выглядит в глазах сына.

В тёмном зале она взяла его руку в свою, и так они сидели всё время, пока шёл фильм. Марина поглаживала пальчиком его нежную ладонь, ей хотелось влить ещё немного любви в душу сына. Хотелось встать перед ним на колени и слёзно просить прощения за то, что она не уберегла его тогда, за то, что до сих пор не рассказала об удалении яичек. Если бы он знал, как она боится причинить ему боль, как винит себя. Сможет ли он когда-нибудь простить её?