Maxime - Мама

Женя не жаловался на бедность, он привык к скромным подаркам, привык жить в относительной бедности. Когда мама привела его в новую квартиру, он не сразу оценил значимость события.

– Теперь это наш дом! – восторженно сказала мама, ведя рукой по стене прихожей. – Нравится?

Женя испуганным зверьком заглянул в распахнутые двери комнат. Здесь было столько места, что глаза разбегались.

– А у меня будет своя комната? – настороженно спросил он, чтобы не выдать волнения.

– Конечно, – мама улыбнулась и взяла его за руку. – Какая тебе больше нравится?

Они отправились гулять по квартире и скоро остановились в самой маленькой и самой уютной комнате, которая окнами выходила на проспект.

Жене было двенадцать лет, когда у него появилась своя комната. Он переживал, что нет мебели, телевизора и ковров на полу, но уже через пол-года вся квартира была обставлена со вкусом. Марина неустанно стремилась создать уют вокруг Жени, маленькая комната стала любимым местом сына. Купили наконец компьютер, стиральную машину, широкоэкранный телевизор в зал, микроволновую печь на кухню.

В шестой класс Женя пошёл в новую школу, где сразу ощутил враждебность одноклассников и некоторых учителей. В школе с первого класса углублённо изучали английский язык, проблемы стеснительного замкнутого подростка никого не интересовали. Он получил двойку: одну, вторую. Весь класс со злорадством следил за успехами новенького в освоении английского. Одноклассники потешались над ним, в их глазах он был мягкотелой амёбой – бесхарактерным человечком с тонким голоском и пухлыми губками.

Мама страдала за сына. Из-за отсутствия яичек тот не взрослел, не набирал мышечной массы, не становился мужчиной.

Однажды она пришла пораньше с университета и нашла сына в слезах. Он плакал, зарывшись в подушку.

– Зайка, что случилось? – Марина села на кровать и, наклонившись, обняла сына.

– Ничего, – буркнул он.

Она помолчала, тягостно обдумывая, как вывести сына на откровение.

– Хочешь, я схожу в школу и поговорю с учительницей, – осторожно спросила она.

– Нет, – Женя повернулся лицом к стене и сжался в калачик.

Мама молчала, продолжая гладить сына по спине.

И вдруг он сердито сказал сквозь слёзы:

– Они все меня ненавидят! Зачем мы вообще сюда переехали!

Рука Марины дрогнула и замерла на секунду, бесконечно долгую, отчаянную.

Нельзя останавливаться, иначе упадёшь! Он уже страдает из-за отсутствия мужских гормонов. Надо срочно действовать!

Марина встала, решительно сложила руки на груди, нахмурилась.

– Теперь у нас есть деньги, – задумчиво произнесла она. – Хочешь, будем заниматься дома с репетиторами?

Женя несомненно хотел. Учиться дома намного приятнее, чем высиживать по несколько часов в школе, испытывать страх и отвращение к учителям.

Марина забрала сына из школы и перевела его на домашнее обучение.

– Не часто можно встретить такую заботливую мать, – сказал директор школы, когда Марина зашла к нему забрать документы. Седовласый подтянутый мужчина в костюме при галстуке протянул Марине руку и пожелал успеха.

«Только любовь и ласка», – каждый день перед сном повторяла Марина заветные слова, ставшие мантрой.

В восемнадцать лет Женя уже активно исследовал чувствительность половых органов. Он прекрасно помнил падение и последующую операцию, но не догадывался, что лишился чего-то особенного. Его мошонка имела вид втянутого, почти вросшего в промежность морщинистого мешочка, плотного на ощупь. Пенис представлял собой детский отросток длиною в четыре сантиметра. Хвостик дрожал, задирался, когда Женя давил ладонью на лобок, болтался мизинчиком, но неизменно сохранял мягкость и декоративный размер. Зимой, когда Женя приходил с мороза, хвостик втягивался глубоко в лобок и на поверхности торчал лишь кусочек сморщенной потемневшей кожи. Писать с такой дырочкой было крайне неудобно. Женя давил пальцами на лобок, пытаясь выманить пенис наружу, оттягивал кончик. Кожа вылезала на три сантиметра, но тело хоботка оставалось внутри. Терпеть больше было невыносимо, и Женя начинал писать. Моча как будто покидала мочевой, но оставалась внутри. Он пугался, пенис в его пальцах раздувался, как шарик, готовый лопнуть. Женя давил на лобок сильнее и тогда шарик распускался, проливаясь мочой в унитаз. Писал Женя всегда сидя, чтобы не описать себя. Парень очень стеснялся говорить с мамой о таких вещах.