Виктор Улин - Жена

«Устами хитрости моей порази раба перед вождем, и вождя – перед рабом его, и сокруши гордыню их рукою женскою.»

(Иудиф. 9:10)

– Вася, а ты уверен? – я сделал внушительную паузу. – Что они – не разъеденные сифилисом украинские проститутки?

Мы уже приняли душ, обернулись простынями, сидели на кухне, взбадривали себя кофе.

Привезенные другом женщины тихо раздевались, готовясь мыться.

Одна возилась в спальне, вторая – в гостиной.

Но меня беспокоили детали.

– Сколько можно повторять, ёб твою мать!

Василий стукнул по столу волосатым кулаком, чашки согласно звякнули.

– Я подобрал нормальных баб. В презере могу трахнуть кого угодно. Весь смак в контакте кожи.

– Ладно, верю, – я вздохнул. – Но если что-то подхвачу, ты меня сам отправишь анонимно в КВД.

– Отправлю хоть в НКВД.

В коридоре раздались осторожные шаги, потом скрипнула дверь ванной, которую я никак собрался смазать, зашумела вода.

Кажется, все шло по плану.

Хотя план казался авантюрным.

– Ладно, хватит пиздеть не по делу, – друг пригладил бороду, посмотрел строго. – Договоренность помнишь?

– Какую? – рассеянно уточнил я.

Причиной рассеянности служила внутренняя неуверенность.

Нам предстояло дело, выходящее за рамки привычного.

Василия я знал со студенческих времен, хотя мы учились в разных институтах. Он был неукротимым бабником, тому способствовали обстоятельства жизни.

В бездарных московских сериалах встречаются отрицательные герои – врачи, изнасиловавшие пациенток. Большей чуши я не могу представить.

Российские врачи никого не насилуют; их со всех сторон атакуют женщины: коллеги, медсестры и даже эти самые пациентки.

В случае Василия все обстояло еще лучше: он был гинекологом, заведовал отделением в областной больнице, купался в цветнике.

Темпераментом друг напоминал двугорбого верблюда. Но если тот шлялся по казахским степям лишь весной, то у этого весна продолжалась круглый год.

Нехватки в одноразовых женщинах Василий не испытывал.

А с некоторых пор его стало преследовать навязчивое желание: поиметь вдвоем двух девиц попеременно.

Вероятно, такая блажь являлась свойственной для мужчины в возрасте « слегка плюс сорок ».

Василий был женат, кого-то родил, считался семьянином. Условий для интимных встреч на своей территории он не имел.

Я детей не любил – не просто не любил, мне была противна мысль об отпрысках, вонючих и крикливых. Поэтому оставался холостяком и это, вероятно, следовало считать диагнозом.

Мои родители давно развелись. От них – точнее, от бабки с дедом по отцовской линии – досталась двухкомнатная квартира.

Подобный тип риэлторы аттестовали презрительным термином « двадцать семь – сорок пять ».

Квартира имела убогую планировку: крошечную комнату перед входной дверью, чуть бОльшую – сбоку. Кухня площадью четыре метра не прибавляла комфорта.

Дом был девятиэтажкой дешевого образца, располагался в окраинном непрестижном районе. Плиты растрескались и ужасали швами, которые сделали нанятые через ЖЭУ альпинисты.

Но тем не менее, это было отдельное жилье, пригодное для существования. И я существовал.

В маленькой комнате я оборудовал спальню. Большая служила гостиной. Там стояли диван, пара шкафов, компьютерный стол и полутораметровый телевизор.

В своем доме мне было комфортно.

Я имел неплохую работу, не ощущал особой нехватки средств и даже владел культовой машиной.

Мой красный « Шевроле Камаро » был не « Берлинеттой » выпуска семьдесят восьмого года. Он относился к четвертому поколению, закончившемуся в « ноль втором » году нашего века.

Но все равно это был автомобиль, полный харизмы – мощный, классический заднеприводный зверь.

Черный кожаный салон предрасполагал к излишествам.

Селектор АКПП – простой, как мусат для точки ножей – имел фиксирующую кнопку сверху

8-цилиндровый V-образный двигатель рокотал сдержанно. На холостом ходу красная стрелка тахометра стояла у отметки « 500 » – значении, неприемлемом для российских тарахтелок, которые глохли на семистах оборотах в минуту.

Внутренняя шкала спидометра была американской, оцифрованной в милях. По внешней шли километры, последним стояло « 240 ».

Достоинства моей машины с убойной точностью оценил Василий.