Юлия Смоленская - Мой швейцарский муж

– Отчество будет космическое: Юрьевна, – негромко сказала я и пристально посмотрела в глаза врачу.

Это окончательно определило дату рождения моей дочери. Алиса планово появилась на свет во вторник, что впервые и бесповоротно перевернуло мою отлаженную жизнь, полностью, радикально перестроив всю тщательно собранную по кирпичикам систему моих ценностей в формате «работа-работа-и-еще-раз-работа» или «а сможем ли мы закончить проект еще быстрее?».

Бумажный папа не прослеживал никакой глубокой причинно-следственной связи между рождением его дочери и определенными событиями, происходившими в его жизни до этого. И действительно, для него ничего не изменилось. Рождение ребенка, о котором он так мечтал, несколько удивило его, даже застало врасплох:

– И как теперь ты планируешь вносить свою долю в семейный бюджет? Тебе теперь нужно будет все делать еще быстрее, наверное. Ну ладно, я пошел на футбол. Сегодня ужин, как обычно, в семь. Успеешь?

Ответа у меня не было.

Шереметьево. Мы с вертлявой восьмилетней дочкой ждем посадки на рейс Москва – Цюрих. Мой взгляд выхватывает из пестрой толпы лишь стремящихся к теплым летним морям мамочек с детьми. Все они, очевидно, едут в долгожданный отпуск. Все они обязательно вернутся домой через неделю-две или через месяц. Но в любом случае к началу учебного года в школе. Мы с дочкой вернемся сюда нескоро. Так, снова во вторник, началось мое путешествие в неизвестную жизнь – жизнь, как на альпийской открытке, в швейцарской деревеньке Замочково.

Аэропорт Цюриха встречает нас прохладой, тишиной и абсолютным спокойствием. Мы едем в терминал на выход под медитативный звон коровьих колокольчиков. Так Швейцария встречает соотечественников и туристов. Так начинается и звучит моя новая Родина.

На выходе из аэропорта Цюриха нас встречал мой будущий швейцарский муж и будущий швейцарский папа моей дочки.

У него было существенное преимущество перед бумажным папой: на момент принятия решения о нашей совместной жизни он видел нашу дочь уже три раза. И он тоже готовился к нашему приезду и к радикальным переменам в своей жизни: пошел на языковые курсы, сделал ремонт в своем доме, приготовил для дочки комнату, обустроив под нее почти весь этаж – повесил там качели и канат, купил множество домашней утвари, мебель и зеркала перевесил так, чтобы все подходило по росту. Ему тоже казалось, что этих перемен будет вполне достаточно для удачного старта.

– Смотри, это наш местный небоскреб! – говорит мой швейцарский муж, плавно скользя по левой полосе дороги с безупречно продуманной разметкой.

– Где? – удивленно спрашиваю я. Мы уже несколько недель в Швейцарии, а ощущение того, что мы живем в сказке, не покидает.

Ему явно очень хочется ехать побыстрее, чтобы выскочить наконец из душного для него Цюриха и свернуть уже на любимый автобан, но видно, что он изо всех сил старается ехать медленнее, не превышая при этом установленный скоростной режим. Он хочет, чтобы я порадовалась тому, что в Цюрихе тоже есть небоскребы, почти как в Москве. Но мне трудно разделить его швейцарскую гордость. Я просто не вижу никакого небоскреба!

– Да вот же он, там, слева! – удивляется моему замешательству Мартин.

Я поворачиваю голову налево. Там нет никакого небоскреба! Теперь уже Мартин удивляется, машет рукой:

– Да вот же он! Голову-то поверни, Юля!

Может быть, это я не знаю, где лево? На всякий случай начинаю крутить головой в разные стороны. Небоскреба нигде нет. Ни слева, ни справа.

И вдруг, оборачиваясь назад в первой и последней в этот день попытке поймать знаменитую цюрихскую высотку Prime Tower , я цепляю-таки взглядом синее стеклянное здание у эстакады, которое так органично не вписывается в спокойный цюрихский уклад жизни. Единственное 36-этажное здание 126 метров высотой с панорамным рестораном Clouds наверху словно вырезает кусок бездонного синего швейцарского неба, заменяя его отражением архитектуры безлюдного города. Строгое строительное законодательство Швейцарии запрещает возведение высоток. Швейцарцы трепетно берегут каждый квадратный сантиметр естественной альпийской красоты своей родины. Каждый квадратный метр земли имеет многолетнюю историю и обязательно кому-то принадлежит. Таблички «Privat», или «Посторонним вход воспрещен», вежливо, но однозначно указывают на правила игры, принятые в этой прекрасной стране с традиционным укладом жизни, сформировавшимся за многие века в вечных и величественных Альпах. Я чувствую, что там определенно есть много секретов.