Эдгар Чернов - Первая гроза

Десять лет… Как давно это было. А кажется, что только вчера. У войны злое и страшное лицо, и сама она гадкая. Но, несмотря на все тяготы, что упали на плечи детей военных лет, они выросли жизнелюбивыми и энергичными, выросли настоящими людьми.

Беляев ощутил лёгкий толчок в бок и посмотрел на Юру. Тот, не отрывая взгляда от преподавателя, стукнул пальцем по листу, лежащему перед Сергеем. Это была записка.

«Ты в порядке?»

Серёжа обмакнул перо в чернильнице и написал ответ:

«Кажется, да. А что?»

«Просто выглядишь каким-то потерянным».

«Юр, как думаешь, я нравлюсь Лене Литвиновой?».

Зотов, прочитав последнюю фразу, перевёл на друга удивлённый и вместе с тем предостерегающий взгляд. Юра поддерживал Сергея с самого первого дня, с того момента, когда Беляев впервые попал в лапы Демидова. Сперва он предлагал обратиться в парторг и «найти управу» на этого человека, потом, когда выяснилось столь высокое положение этого мужчины, помогал Серёже прятаться, но в итоге ничего не помогло, и тогда, поняв безвыходность положения, Зотов просто остался рядом. За что Беляев был ему бесконечно благодарен.

«Не знаю. Тебе бы даже не думать об этом» – написал он, хмурясь.

Серёжа хотел спросить, почему, но ведь всё было и так понятно. Юра боялся, что если Беляев не выкинет мысли о Лене из головы, то тогда уже Демидов выкинет. И что-нибудь ужасающее. Кто знает, на что способен человек, обладающий могуществом? Зотову не хотелось этого знать.

«Она мне улыбнулась».

«Выбрось из головы! Ты всё равно не сможешь с ней быть, пока есть Он!».

Сергей поморщился, прочитав ответ Юры, и накрыл пятернёй листок, на котором шла переписка.

Зотов был прав. И Серёжа прекрасно это понимал.

Парень уже сто раз прокрутил в голове все возможные варианты развития этой жуткой истории. И он искренне, всем сердцем верил, что всё это надоест Демидову, что он наиграется, насытится, и оставит его в покое. Все остальные исходы имели куда менее позитивный характер.

Пара закончилась, Антонина Валерьевна дала студентам последние указания, касаемо домашней работы, и молодёжь ринулась из огромной, высокой аудитории. Выходя вместе с остальными, Сергей не заметил, как записка вылетела из учебника, прижатого к груди. На лист ступила нога в сапоге. Наклонившись, чекист подобрал записку и убрал её в карман брюк, думая о том, что Дмитрий Николаевич будет доволен.

Когда Серёжа и Юра выходили из здания МГУ, к ним подошли Слава Никаноров и Боря Савченко.

Первый, похлопав Беляева по плечу, иронично спросил:

– Ты сегодня с нами или тебя опять встречает кортеж?

Савченко хохотнул.

– Не знаю пока, – щурясь от солнца, кисло ответил Сергей.

– Не пойму я тебя. Не пойму, – добавил Слава и покачал головой.

– В смысле?

– Перестал посещать наши встречи. Всё, надоело играть в «декабристов»? – в голосе Никанорова мелькнуло раздражение.

– Ты же знаешь, что я пока не могу вырваться на эти собрания, – тихо ответил Беляев.

Они вчетвером, в потоке других студентов, спускались по широкой лестнице.

– Сытая и красивая жизнь… Понимаю, наши проблемы тебя больше не интересуют, – ухмыльнулся Савченко.

– Вы не правы, – сказал Зотов. – Легко порицать, когда сам не находишься на месте человека. Если бы с тобой такое случилось…

– Не случилось бы, – огрызнулся Боря. – Я бы просто послал его в задницу, и привет! Без разговоров. А Серый не смог.

– Сказать легко. Особенно, когда не тебя касается, – бесцветно ответил Сергей, хотя слова друзей причиняли боль. В их глазах он какая-то куртизанка, наплевавшая на идеалы их тайного и неофициального сообщества, наплевавшая на понятия чести.

– Я вообще не понимаю, почему вы так гадко думаете о товарище, – рассудительно сказал Зотов, тоже жмурясь. – Вы ведь знаете Сергея. Знаете, что он не такой.

– Ладно, нам пора. У нас ещё дополнительные занятия, – помолчав, угрюмо сказал Никаноров.

Они с Савченко синхронно посмотрели на Беляева, явно испытывая некие противоречия, и ушли.

Сергей обвёл взглядом прилегающую к университету площадку и хотел уж было возрадоваться, что машины нет, как из-за угла, словно по команде, медленно выехал прекрасный чёрный автомобиль «Победа», переливающийся на солнце. Беляев ощутил спазм в районе солнечного сплетения и посмотрел на Юру. Тот вздохнул и легко похлопал друга по плечу.

– Крепись. До завтра, – шепнул он и пошёл в сторону остановки.

Машина остановилась чуть поодаль. И Сергею ничего оставалось, кроме как подойти к ней и занять заднее пассажирское сидение. Обычно автомобиль вёз его домой, в родную коммуналку, но на сей раз что-то пошло не так, и машина направилась по маршруту, который вызвал в душе студента нарастающую панику.