Марина Андреева - Я и мой король

Я невольно прикоснулась кончиками пальцев к своим ключицам. Мягко, едва касаясь кожи, медленно провела до плеча и оттуда к шее. Хотелось понять, что испытывает эта женщина при его поцелуях?

Жарко задышала сама, услышав ее тихий вскрик, явно никак не связанный с болью. Меня словно огнем опалило.

Его пальцы сжали вершинки её грудей. Рот женщины приоткрылся и оттуда вырвалось:

– Ооооо…

Мои собственные пальца гладили мою шею. Ощущения отдалённо напоминали прикосновение опекуна, там, возле окна. Вот только сейчас они стократ усилились. Хотелось чего-то большего. Непонятного, неизведанного. Жаркого. Стыдного… Я смотрела – и не могла оторвать взор. По возможности повторяя их движения. Вот сквозь облепившую тело мокрую рубаху прикоснулась к собственным соскам и едва сумела сдержать рвущийся наружу стон. До чего же сладкое ощущение! О боги! А звуки… Какие они издавали звуки! И… Стоны… Хриплые, приглушенные…

Крик женщины, рык мужчины. Захотелось сделать еще один шаг. Но… Куда? К ним? Или прочь? Уйти. Надо уйти.

Но откуда взять для этого сил?

Моя грудь налилась, потяжелела будто перед "грязными днями". В животе разгорается непонятный огонь. Словно там откуда-то появился упругий горячий клубок, и он медленно крутится то в одном направлении, то в другом… Не болезненно, но и не сказать что приятно. Скорее как-то странно. Это доставляет дискомфорт. Хочется поежиться, чтобы облегчить своё состояние. Но страшно: вдруг меня услышат?

Чьё-то лёгкое прикосновение к плечу заставило вздрогнуть. Дыхание остановилось. Как и сердце.

Я резко обернулась, сгорая от стыда. Меня застали в такой момент! Позор! Какой позор!

Рядом, недовольно поджав губы, стояла Лесси, жестами показывая, что надо возвращаться в господскую помывочную.

Сделала движение в указанном направлении и замерла от переполнявших меня ощущений. Щеки пуще прежнего залились румянцем. Ещё бы! Прежде мне не доводилось испытывать что-то подобное.

В промежности стало непривычно жарко, влажно и как-то упруго? Там, кажется, всё набухло, как напитавшаяся горячей воды плотная губка. Бедра невольно сжимались плотнее, будоража тело и сознание. Внезапно потяжелевшая грудь колыхнулась. Мокрая ткань нижней рубахи обтянула её, словно чьи-то руки. Ставшие неимоверно чувствительными соски сладко заныли. Мои пальцы так и тянулись сжать их, в попытке заглушить ощущения. Или усилить?

Лесси, подхватив меня за локоток, буквально потащила прочь.

Каждый шаг – словно сладкая пытка. Невыносимо мучительная. Но безумно приятная.

Шла, будто провинившаяся маленькая девочка, ждущая нагоняя от строгой наставницы. Но нянюшка вопреки ожиданиям браниться не стала. Лишь жестом показала, чтобы я забиралась в бадью.

Вода всё ещё была горячей, хоть и не обжигала как прежде. А может виной тому собственные ощущения? Моё тело горело от увиденного, и причина крылась отнюдь не в смущении. Я чего-то хотела, но не понимала чего именно. Возможно таких же прикосновений? Ласки? Объятий? Поцелуев?

Начиная погружаться в воду, не сдержала стон. Удивительно, как изменилось восприятие казалось бы обычных вещей. Прикосновение воды к телу не просто расслабляло, оно заставляло млеть и таять от неизведанного доныне удовольствия. Нестерпимо желать чего-то…

О боги! Ну за что вы посылаете мне такие искушения? Это невыносимо!

– Любопытство до добра не доводит… – тихо, но без явного укора произнесла нянюшка, намыливая мочалку. – Ни к чему приличной деве видеть такое непотребство. Вы же не служанка какая, бесстыдно так…

Так и хотелось сказать, что ничего такого я и не видела. Никакого непотребства! Ни то чтобы меня тянуло солгать, или оправдаться… Нет! Просто… Это было… Как картина великого художника! Как вкус изысканного пирожного. Это было красиво! Эстетично. Чувственно. И уж точно слово "непотребство" неуместно при описании увиденного.

Сама Лесси посвятила свою жизнь мне. Неотлучно была рядом со мной, сколько себя помню, наверное с моего рождения. Мужа у неё никогда не было. По крайней мере ничего подобного мне никогда не говорили. Замок это не то место, где легко утаить какие-либо секреты. А учитывая её характер, она не опустилась бы до интрижек вне священных уз брака. Верная, добрая, нежная, понимающая всё, кроме всяких глупостей типа плотских утех. Помню, как она поучала меня на будущее: "Выйдя замуж, ты должна будешь возлечь с супругом дабы исполнить свой долг во имя продолжения рода…" Речи о чувствах, эмоциях, ощущениях не шло, только долг.