Иногда я чувствую себя одинокой. Настолько одинокой, что даже словом перемолвиться не с кем. Так-то, наверное, и нормально все. Кому нужны чужие проблемы, когда своих по гланды, и это всегда на первом месте? Это нормально, это жизнь. Но поделиться не с кем – реально не с кем, потому что «ну ты же счастливая, ты сильная, у тебя все есть».
Да. Я такая. Наверное. Со стороны виднее. А Олег вместо Антона, многолетнего референта, вдруг заводит девочку лет двадцати пяти – такую, как ему всегда нравились до встречи со мной. Высокую, крупную, с яркими чертами лица, с каштановыми волосами. И, конечно, это вряд ли что-то значит, но… Не сказал ведь.
И я не узнала бы, если бы случайно в офис не зашла. Нет, ничего такого, просто секретарша. Нет повода. А почему-то противно и обидно. Сказать «я все поняла» и уйти в закат, как обычно? Могу. А надо ли? Может, пришла пора отпустить, раз он сам уйти не может? Взять и уйти первой, как всегда. Вот и повод есть – он же его и дал, в принципе, даже не подкопаешься. А я счастливая, у меня все есть, я сильная.
И будет, как обычно – Мари прищурилась, вставила в мундштук сигарету и перешагнула, пошла дальше. И никто не понял, что на самом деле у нее внутри творилось в этот момент, как там все сгорело. В очередной раз.
В очередной раз.
Два дня лежу лицом в подушку. Ощущение, что жизнь закончилась – не знаю, с чего. Даже не хочу думать, что он пережил, когда узнал обо мне и Денисе. Или обо мне и Ляльке. Себя жаль. Олег обрывает телефон, я не отвечаю. Может, и правда лучше сразу оборвать, пока есть повод? Самое ужасное, что я не могу себе представить его реакцию. Все-таки в человеке, умеющем контролировать каждую эмоцию, каждую мышцу есть что-то страшное и непредсказуемое.
Два дня моего молчания выливаются в одно короткое смс от Олега: «завтра жду тебя утром». Я отвечаю тоже коротко: «нет». Это было зря.
Постоянство – не признак мастерства, а лишний компромат. Салон красоты, в который я хожу много лет, расположен по соседству с домом Олега. День и время моих посещений – всегда одни и те же, администраторы даже не трудятся перезванивать и уточнять, приду ли я. Если вдруг нужно срочно – я звоню сама, а так – один день, одно время. Поэтому встретить меня после процедур ему труда не составляет. Молча берет за руку и, крепко сжав, ведет за собой. Я не сопротивляюсь – бояться его мне в голову не приходит, я знаю, что это не придурочный Денис с его больной головой, он не потащит меня куда-нибудь в подвал, где ждут еще трое таких же извращенцев.
Потому, оказавшись в квартире Олега, даже не напрягаюсь. Плохо другое. Когда пытаешься выбить эмоции из бетонного столба, будь готова к тому, что реакция тебе не понравится. Я забыла, что Олег сильно отличается от всех моих мужчин, и управлять им, как остальными, мне не удается. Я всегда забываю, что только с ним мои выкрутасы всегда работают в другую сторону.
– У нас есть три выхода – ты теряешь сознание от боли, ты говоришь «стоп», или я устаю тебя пороть, – говорит он, сдирая с меня шубу и сапоги в прихожей и заталкивая в «нору».
Ну, со вторым понятно, этого не будет, с третьим – тоже, когда это он уставал… Остается первое, самое вероятное. Всего раз в жизни он меня так порол, всего раз – и я думала, что больше никогда, но вот… Короче, фраза «сама виновата» сидит, как влитая.
– Раздевайся.
Пока я вожусь с пуговицами на рубашке, он успевает переодеться в хакама и вынуть из шкафа ремень. Ну, это понятно – мы тут не для занятий любовью собрались, сейчас мне по полной ввалят.
Как началось, не помню, зато помню, как уплыло сознание – в один момент как будто черный мешок на голову надели, и все – ни звуков, ни запахов, ничего, тотальная темень.
В себя прихожу уже на диване, лежу на животе, одна рука свесилась на пол, возле нее – бутылка минералки. Поворачиваю голову – Олег сидит на полу у стены, курит. Возле его ноги валяются два куска от того, что раньше было ремнем. Только теперь я чувствую, как в спину словно всадили доску с тысячами крошечных гвоздей. Кусаю губы, чтобы не заплакать. Олег видит, что я пришла в себя, гасит сигарету и пересаживается на край дивана.
– Зачем ты делаешь это со мной, скажи? Тебе нравится, когда я такой? Тебе нравится, что я выпускаю то, что сидит глубоко внутри? – он кладет ладонь мне на спину, и от боли хочется орать в голос. – Ты не смеешь говорить «нет», когда я сказал «да». Ты не смеешь решать, придешь ты или нет, когда я написал, что жду тебя. Неужели ты не понимаешь этого?
Читать дальше