Виктор Улин - Замена счастью

Одинаковая пломба из одинаковых импортных материалов в одной стоматологии может стоить две тысячи, а в другой – пятнадцать.

Пациент всегда рассматривает несколько коммерческих клиник, выбирая ту, где процедуру можно сделать дешевле.

Двадцать первый век у нас стал эрой тотальной рождаемости.

Агрессивная реклама насаждает мысль, что дети являются единственной жизненной ценностью, эту чушь подстегивают материнские капиталы.

Политика объяснима: государству, которое ничего не производит, а лишь перепродает, нужна все новые граждане, поскольку сворой нищих управлять легче, чем горсткой богатых.

Однако нынешние условия жизни таковы, что все больше супружеских пар оказываются бесплодными – особенно по причине мужчин.

Лечение бесплодия недешево, но материнский капитал манит.

Поэтому сильно развелись специализированные ЛПУ, обещающие решить проблему: от « Центров материнства », предлагающих и ЭКО и донорское оплодотворение, до заведений, ограничивающихся диагностикой и консервативным лечением с дальнейшими рекомендациями.

Наш скромный « центр » числился при женской консультации, имел общего главврача и общую лабораторию.

ЖК была муниципальной – то есть государственной, а ЦПС оказывал платные услуги.

Подобных отделений – и даже самостоятельных конторок – в городе существовал добрый десяток.

Все, как и стоматологии, занимались одним и тем же по сходной методике, но предлагали разные цены.

Борьба за пациентов, не привязанных местом жительства и умеющих пользоваться поиском в Интернете, была условием выживания. Наш главврач обладал серьезной коммерческой жилкой, сделал упор на лечение мужского бесплодия – точнее, на его диагностику.

Забор семени для анализа везде был одинаковым.

Пациенту выдавали мензурку и отправляли в туалет, где он занимался мастурбацией.

В некоторых клиниках для облегчения процесса имелись плакаты с голыми девицами или затрепанные порножурналы.

У нас вместо натужных фантазий предлагалось стрип-шоу.

Не знаю, как главврач добился разрешения на такие условия для сдачи анализов, но все было организовано всерьез.

Женская консультация, в которой ютился наш центр планирования семьи, занимала цокольный пристрой жилого дома.

Помещение строилось во времена, когда не было понятия арендной платы, а отопление стоило копейки.

Внутренняя планировка отличалась свободой и обилием нефункциональной площади. Вереницу кабинетов прерывали просторные рекреации.

Посередине пристроя открывался главный вход, за которым простирался необъятный холл, где были регистратура, гардероб, аптечный киоск и несколько диванов, разделенных кадками с пальмами.

Сейчас все изменилось согласно коммерческим временам.

Рекреации изолировали и сдали под аптеки двум различным сетям – на первый взгляд конкурирующим, на самом деле помогающим друг другу ценовой вариацией препаратов.

Вместо главного сделали два отдельных входа с торцов. Один вел в ЖК, второй – в ЦПС.

Сам наш « центр » состоял из двух помещений.

В одном бывшем гинекологическом кабинете, перегороженном ширмой, располагались регистратура и пункт приема анализов. Во втором посменно принимали два штатных андролога.

Валентина Прокофьевна была одновременно и регистратором и приемщицей. Четвертой в штате числилась Юля.

Эта пустоголовая лупоглазая дура с грехом пополам окончила медучилище. Работа аналитиком в ЦПС – где приходилось всего лишь рассматривать через микроскоп образцы и подсчитывать количество подвижных сперматозоидов в поле зрения – была вершиной ее карьеры.

«***Дуля» не урабатывалась. Анализы у нас принимались три раза в неделю, со вторника по четверг, не больше, чем у восьми человек одновременно.

Консультация, где работали две смены по пять гинекологов, за день пропускала не один десяток женщин – причем не бесплодных супруг, а в основном самых обычных.

Какие-то являлись на профилактический осмотр, какие-то следили за беременностью, но многие приходили с заболеваниями и сдавали мазок на бакпосев.

В отличие от Юли, аналитики из консультации работали целыми днями.

Лабораторией заведовала я – числилась в ЖК, получала доплату от ЦПС.

Для « медицинского стриптиза » приспособили бывший входной холл.

Сначала там все было устроено с предельной дешевизной.

Наружные окна занавесили.

В качестве подиума приспособили несколько старых столов, скрепленных между собой и покрытых бархатными портьерами, лежавшими в кладовой с советских времен. Сооружение получилось чересчур высоким, на него приходилось взбираться со стула.