Кристина Азимут - Сирена. Морская страсть

– Ого, как тут жарко! Я вовремя успел, да?

Денни замер, так и оставшись в ней, а Дженни вдруг накрыл приступ острого стыда, мешаясь с остальными жаркими эмоциями. Осознание того, что она сидит на столе, раскинув ноги, и со всей страстью отдаётся едва знакомому мужчине, а кто-то это видит, заставило задохнуться от замешательства и смущения. Только вот ничего сказать или сделать Дженни не успела – рука Дэниела ухватила её за волосы, чуть откинув голову и вынуждая смотреть прямо в порочные, бездонные глаза. Этот же порок отражался в широкой, ленивой усмешке, и бёдра Денни мучительно медленно подались назад. Она ощутила скольжение внутри, и мышцы протестующе сжались, не желая выпускать, а её соблазнитель между тем ответил:

– Вовремя, мы как раз только начали, правда, сладкая моя девочка? – мурлыкнул Денни, продолжая дразнить Дженни.

Вышел почти до конца, замер на мгновение и снова вперёд, плавно, неторопливо, гипнотизируя своим невозможным взглядом. И – нежное, откровенное прикосновение между влажными лепестками, к самой сердцевине, горевшей нестерпимым огнём. Дженни ахнула, задрожав и непроизвольно подавшись навстречу, тут же позабыв про ещё одного свидетеля её падения. Эмоции окатили огненной вспышкой, заставив нервы натянуться струнами. Она смутно слышала шаги, но повернуть голову и посмотреть сил не хватило – взгляд Дэниела крепко держал в плену, не давая разорвать невидимую нить.

– М-м, о да, я слышал, как вы начали, – тихий смешок, так похожий на Денни, но всё же немного с другими нотками.

Его брат… Кажется, её соблазнитель что-то говорил о брате… И о том, что он тоже будет… Что она… Додумать Дженни не успела: на грудь легла чужая ладонь, немного прохладная, и разгорячённая кожа тут же покрылась мурашками. Девушка поперхнулась вдохом, и именно в этот момент Дэниел сделал резкое движение, входя в неё до конца, и у неё вырвался короткий возглас. Ладонь на груди сжалась, мягко массируя, даря такую долгожданную ласку, и мелькнувшая было мысль, что это {другой} мужчина, утонула в жаркой волне, прокатившейся по телу. Та тёмная, порочная часть Дженни лишь в предвкушении замерла, а то, что осталось от неё прежней, утонуло в тягучей патоке удовольствия…

– А хочешь продолжить, Дженни? – вкрадчивый шёпот Дэниела прошёлся по обнажённым нервам, высекая из них искры.

Палец внизу продолжал размеренные ласки, то усиливая нажим, то ослабляя, едва прикасаясь. Твёрдый ствол внутри снова замер, и она едва не захныкала, нетерпеливо заёрзав, и ответ вырвался сам собой:

– Да!..

– И как ты хочешь, милая? – и снова медленное скольжение назад, гладкий кончик почти выскользнул, дразня упругий вход, заставляя Дженни беспомощно всхлипывать.

При этом ладонь второго мужчины – Эдварда, кажется? – продолжала мять и гладить, то и дело задевая тёмно-розовый бутон соска, отчего он вспыхивал искрами от каждого прикосновения. Тело само выгибалось, подставляясь под ласку, требуя большего, и Дженни окончательно потерялась в тёмных, развратных желаниях, захвативших с головой. Она больше не принадлежала себе, и услышав вопрос, лишь покорно пробормотала:

– С-сильнее… Глубже… Пож-жалуйста, ещё…

Ей казалось, что если Денни не продолжит, она просто умрёт от неудовлетворённости, взорвётся от накопившегося напряжения, требовавшего выхода. Между ног всё тянуло и болезненно дёргало от малейшей ласки, низ живота скручивала болезненно-сладкая судорога желания. Набухший, скользкий от выступивших соков бугорок пульсировал в такт напряжённым вершинкам. И всё это слилось в яркий калейдоскоп ощущений, хотелось снова погрузиться в эти пронзительные, обжигающие переживания…

Денни выдохнул, его усмешка стала шире, а глаза загорелись хищным блеском. А в следующий момент чужие ладони переместились на её обнажённые плечи, настойчиво потянув назад, укладывая на не слишком широкий стол – как раз, чтобы голова Дженни оказалась у края. Руки Дэниела подхватили её под попку, подняв ноги, и потом прижали к столу, разведя в стороны, открывая жадным, бесстыдным взглядам уже двух мужчин. Девушка встретилась с глазами Эдварда, таившими в себе те же откровенные, непристойные желания, что и у Дэниела, и внутри всё замерло от смутного предвкушения. Оно щекотало нервы, подводило живот, и заставляло трепетать от ожидания чего-то… чего-то…

Гладкий, горячий ствол внутри с силой толкнулся, и ещё раз, и ещё, постепенно ускоряясь, и Дженни выгнулась, задыхаясь от прерывистых стонов и утопая в волнах обжигающего, тёмного наслаждения. Она смутно ощутила, как горячие губы сомкнулись на болезненно пульсировавшем соске, втянули его в такой же горячий рот. Сжали, усиливая ощущения, а язык погладил, подхватив темп, заданный Денни. Эмоции нарастали, множились, как круги на воде, дополняя друг друга и сливаясь в бешеный водоворот. Больше не осталось ничего кроме них, жадных ласк, нараставшего ритма движений и толчков. Дэниел с силой вбивался в неё, добавляя перчинку сладкой боли в наслаждение, и Дженни послушно подавалась вперёд, приподнималась навстречу, стремясь получить ещё больше, захлёбываясь в волнах удовольствия и чувствуя, что освобождение всё ближе.