Валерий Столыпин - Не буди лихо

Все пассажиры практически в равных условиях: подобная участь могла ожидать каждого.

– Мне кажется нападать, если по справедливости, положено именно мне. Ведь вы, милая девушка, практически искалечили меня. Ещё неизвестно, чем ваш апперкот в итоге обернётся для меня как для мужчины. А если у меня теперь детей никогда не будет? Или будут, но какие-нибудь неправильные. Я ведь не требую сатисфакции, понимаю, что ваша вина лишь в том, что стояли рядом и слишком близко…

– Чего ты там вякаешь, чего с меня требовать собрался? Не, вы слышали, а! Я больше тебя пострадала. Вероятно, навсегда теперь заикой стану. Может меня теперь никто замуж не возьмёт.

– И во всём этом виноват я? Ну вы, милая, даёте… стране угля… ещё скажите, что теперь на вас жениться обязан. Или удочерить. А может мне содержать вас пожизненно? А кто за моё увечье ответит? Давайте лучше так: вы успокоитесь и присядете мне на колени, чтобы окончательно не испортить и без того искалеченную вами мою молодую судьбу. И помолчим, пока не наговорили друг другу всякого разного. Если настаиваете, могу извиниться, хоть и не считаю себя виноватым.

– Хм, – сказала она и со всего маху плюхнулась Антону на колени, прищемив то самое больное место.

Он сжался в тугую пружину, но отчего-то выдержал и эту пытку, обхватив девушку обеими руками.

Её длинные распущенные волосы нагло лезли ему в глаза, в рот и нос, щекоча и раздражая.

Антон терпел.

Вот ведь навязалась на его голову. Сколько людей вокруг, так нет – его выбрала, террористка-налётчица.

Острые ягодицы попутчицы на каждой кочке больно врезались в мышцы Антохиных бёдер. Несмотря на маленький рост и щуплый вид девушка оказалась довольно тяжёлой и плотной.

Юноша из последних сил тренировал выдержку, затрудняясь принять решение: что делать?

Немного погодя девица пригрелась, расслабилась. Антон тоже успокоился, перестал концентрировать внимание на произошедшем событии.

Нет, не так, просто переключился на иное восприятие того же самого объекта: уловил нежный аромат тёмных шелковистых волос и белоснежной кожи на шее, почувствовал напряжение мышц её упругой молодости, горячее тепло, обжигающее неизвестной энергией, стремительно перетекающей внутрь его истосковавшегося по тактильным ощущениям тела.

Антон вдруг осознал, что в его руках впервые в жизни настоящая девушка, что его ладони безнаказанно лежат на её животе, что губами свободно можно дотронуться до её ушей и до шеи…

От этой мысли стало то ли совсем жарко, то ли душно, во всяком случае, не по себе…

Когда девушка просто сидела, пока в голове не родилось озарение от этого странного факта, пассажирка была обузой, бременем, и вдруг неожиданно превратилась в ценнейший груз.

Антон приближал губы к мочке её уха, уловил звук дыхания, биение сердца, почувствовал движение мышц, хотя, может быть это совсем и не её сердце так отчаянно колотилось, отдаваясь в каждой клеточке возбуждённого странными мыслями тела?

Антону вдруг стало хорошо, уютно.

Он прижимал попутчицу увереннее и плотнее, словно оберегая от прыжков по неровностям дороги, на самом деле оценивая содержимое физической сущности, чудом оказавшейся в его девственных объятиях.

Достаточно близко познакомившись с её упругим тылом и корпусом, Антон захотел и лицо разглядеть поближе.

Мимолётный взгляд, когда внимание было приковано к очагу боли, не в счёт: негативное восприятие искажает впечатление.

Он про себя обозвал девушку красномордой, хоть и не вслух, даже не разглядев на самом деле цвет кожи и черты лица.

Какая она? Наверняка привлекательная. Ведь приметил же Антон её молодость, а юные девы всегда опьяняюще соблазнительны, даже если не ослепительно красивы.

Закрыв глаза, Антон художественно дорисовывал в воображении облик попутчицы, соотнося эскиз с реальными ощущениями.

По запаху и деталям тыла попутчицы создать полноценный портрет не получалось.

В голове всплывало ускользающее лицо первой любимой девушки, с которой Антон расстался почти год назад. Оно мешало сосредоточиться, невольно добавляя мысленному эскизу несуществующие штрихи.

Юноша припомнил недавний сон, улыбнулся про себя: не её ли видел там, на поляне?

Антон попытался воскресить в памяти ход событий того сна эпизод за эпизодом, причём удачно.

Он опять танцевал, раскачивая целиком всю поляну, и ждал, ждал, когда вновь появится дива, чтобы сравнить.

Состояние эйфории усиливалось ожиданием момента счастья, которое во второй раз он точно не упустит.