Валерий Столыпин - Не буди лихо

К автостанции уже подтягивались одинаковые как близнецы: обшарпанные, местами побитые, ржавые громыхающие ПАЗики, наполняя свежий утренний воздух удушливым выхлопом плохо отрегулированных двигателей.

Небывалое счастье, позволяющее изменить вертикальное положение тела на сидячее, причём сухое и тёплое.

За рулём автобуса был знакомый водитель. Договориться, чтобы разбудил на нужной остановке, не составило труда.

Антон уселся на боковое сиденье – спереди у двигателя: это место самое тёплое. Устроился и моментально заснул.

Юноша брёл бесцельно по цветущей разнотравьем солнечной поляне, воздух которой был пропитан манящими ароматами влажных утренних испарений цветов, деревьев, тепла, трав.

Ему захотелось танцевать, двигаться, хоть как-то выразить восторг состоянию эйфории, чем он и занялся немедленно.

Антона нисколько не смущало глуповато придурочное поведение: вот оно, ощущение безмерного счастья, пусть и недолгого, но распирающего изнутри.

В каждой клеточке мозга звучала негромкая ритмичная мелодия, передающая дальше желание двигаться и жить.

Вот он и жил, позволяя телу извиваться в нелепом, но радостном танце, дающем силу, подогретую естественным мужским желанием близости, которой у него не случалось…

Да никогда не случалось. Вот!

Жуткая, просто невыносимо сильная эрекция настигла Антона внезапно посреди бешеного танца.

Он упал в изнеможении в траву, ожидая мгновенного оргазма, но на краю поляны появилась хрупкая, вся в сиянии сказочно светящегося закатного света светящаяся фигура прекрасной девочки, одетой в лёгкое коротенькое платье, а под ней, словно в воде, отражалось небо.

Девушка грациозно ступала, танцуя, кружась, почти не касаясь ногами земли и удаляясь, а ещё манила его зовущим движением рук.

Лица было не разглядеть, но дива представлялась прекрасной и лёгкой, настолько, что юноша готов был лететь за ней хоть на край света.

Однако ноги не желали выполнять приказы безвольного тела.

Видение тем временем удалялось прочь от поляны. Вот оно уже почти скрылось в растворяющемся мареве.

Антон ещё видел расплывающийся контур ускользающего силуэта, но сдвинуться с места не мог: его удерживала неведомая грубая сила, которой не было возможности сопротивляться.

Затем тело и мозг одновременно взорвала внезапная острая боль… прямо в паху…

Антон мгновенно проснулся не понимая где находится, как сюда попал… где, где та девушка, чёрт возьми, и почему ему нечем дышать!

Автобус крепко тряхнуло на очередной дорожной ухабе. Стоящие пассажиры рухнули по направлению движения. На Антона свалилась красномордая клетчатая девчонка, угодив повторно острым локтем в то же место, которое уже было травмировано.

Юноша задохнулся от невыносимой боли, попытался вскочить, сделать хоть один вдох.

Далее последовал следующий толчок, и ещё одна попытка лишить его мужского естества, только теперь девица угодила в самое больное мужское место мосластым задом.

Антон готов был разорвать её на части, только не в состоянии этого сделать из-за невыносимой боли и невозможности сделать полноценный вдох.

Похоже, теперь ему точно понадобится срочная медицинская помощь.

Антон одну за другой предпринимал попытки дышать, покрываясь холодным потом. Глаза невыносимо щипало от слёз. Похоже, отныне он инвалид, а о девушках, красивых, уродливых и прочих, можно будет вспоминать лишь во сне…

Нет, вроде пронесло: дыхание вернулось, боль медленно рассасывалась.

Насилу отдышавшись, Антон посмотрел на свою обидчицу. Перед ним, подпрыгивая на каждой кочке, стояла злая как чёрт раскрасневшаяся девица невысокого роста.

Лицо у матрёшки круглое, с небольшим аккуратным носиком. Клетчатое пальто, вязаная пушистая шапочка, сползшая на глаза. Вызывающе-наглый, чрезмерно агрессивный взгляд готового к наступлению ребёнка, решающего, обидеться немедленно или сначала устроить истерику.

Трясущиеся тоненькие ручонки с обгрызенными ногтями выдавали натуру крайне эмоциональную, способную к неожиданным, возможно даже агрессивным действиям.

– И нечего на меня глазеть, я тебе не какая- то там… Ишь, расселся, тут! Ещё и недоволен!

Террористка повернулась вполоборота и встала в гордую позу Наполеона, надеясь вызвать волну участия и сочувствия у остальных пассажиров.

Все молчали. Никто не возмущался, не думал качать права: дорожные обстоятельства, вполне обыденные для этой местности.