Вера Авалиани: Мелодия страсти

Ну и, конечно, то, что он слушал пару дней только звуки любви таких красавцев, как Софья и Клод его очень взбудоражило. И, поскольку заняться сексом ему было решительно не с кем, он лихорадочно работал над музыкой моря. Благо и в доме Таубов, и в новом жилище оно было рядом. Ему хотелось поразить воображение девчонки. Чтобы она забыла, что он – инвалид. И… Ну и секса хотелось тоже.

Настя приехала во двор дома на такси. Роста она была небольшого, худенькая. На фото Георгия, сделанном в кафе, она была в спортивной шапке. Но волосы у нее оказались темно-русыми и короткими.

Но при некой неброскости, в девчонке был шик. То, как она двигалась, носила самую простую одежду было то что кокетство, но …смак, что ли. Ей нравилось все, что она выбрала. Еще пока он наблюдал из окна за ее прибытием, ему уже хотелось, чтобы она выбрала его.

С порога Настя совершенно искренне удивилась, что ее прислали ухаживать за парнем, инвалидность которого не видна:

– привет, – сказала она недоверчиво, Перед ней стоял интеллигентный симпатичный парень и смотрел на нее сияющими глазами.

– Ты и есть инвалид?! Меня что, развести решили? – Настя подумала, что или не туда попала или… – Ах так! Георгий хочет посодействовать моему избавлению от девственности?! – К концу монолога она уже была возмущена. Влад попятился назад. Сел на кресло и задрал штанину джинсов. Девчонка еще пошевелила губами, словно не могла остановиться с разбегу. А потом в порыве раскаяния подбежала к Владу, бросив сумку в прихлжей и робко погладила его протез и снизу вверх заглянула в глаза. В его карих застыла боль. И тут она его поцеловала в щеку, обдав каким-то свежим ароматом, и попросила прощения.

– Я думала, что меня обманули…Ты не похож совсем… нисколько не заметно, что…

Я и правда в помощи особо не нуждаюсь. – прервал ее смущенные оправдания парень.И скорее всего ты права – Гия решил мне посодействовать в том, чтобы я снова начал спать с девушками. Но ты, как я понимаю, девственница? А я не насильник. – У него на скулах заходили желваки.

– Если я влюблюсь – то протез меня не остановит. И даже два. А если сочту тебя дерьмом, то и будь ты настоящим качком, изнасиловать бы меня у тебя не получилось. Я изучала боевые искусства.

– Круто, – обрадовался Влад. – Попробуем понравиться друг другу. Ну а если что – просто убей меня, что б не мучился от неразделенной любви. Если мои попытки тебе не понравятся.

Она рассмеялась. И, скинув обувь, взяла сумку и вопросительно посмотрела на Влада:

– Где располагается твой будущий гарем, парень?

Влад указал жестом на дверь с другой стороны ванной комнаты.

Она вышла через минуту и попросила его:

– Сходим к морю?

– Сам еще там не был. Вместе и найдем путь.

В доме Таубов в это время шел урок русского языка. Перед тем, как начать заниматься с Клодом, она скинула на телефон Арны сообщение: «Приходи». Уж учить – так сразу нескольких людей. И через пять минут она была тут как тут.

Миша забрал Фрэдика на это время в домик для гостей. И он там пытался рисовать. Число глаз на круге головы, который Миха обвел его рукой разнилось с человеческим – их было пять и в разных местах. Туловище в виде огурца опять взял на себя взрослый соавтор. Но короткие палочки ног у мальчика получились такими кривыми. К тому же их было три – одна короткая – послдине.

– Это что, папа? – посмеиваясь про себя спросил Миха.

– Мама!

– Ну, теперь я знаю. А ей не говори.

– Маме?

– Маме. Ей такие кривые ноги не польстят. Комплексы могут появиться.

– Не…что?

– Делай снова и снова. Когда будет лучше, покажем маме ее портрет. Это можно выдать только за папу.

– Ладно, согласился мальчик.

И Миха помог ему нацарапать под портретом копявое «Папа» – водя рукой.

Он будет рад, что ты начал с него.заверил Фрэдика довольный шутник. И мальчик понес папе его портрет, неся его впереди себя, как курьерское поручение. А сам шел следом, страхуя от падения.

Готовя обед, Соня продолжала преподавание. Она решила начать не с написания слов, а с их звучания. Ведь для обоих ее учеников важнее было освоить разговорную речь. Клоду она могла слова и выражения переводить на английский. И писать транскрипцию звучания фраз английскими буквами. Что она и делала. А турецкий Софья не знала вообще. Поэтому называла предметы, Арна сама записывала звучание слов турецким алфавитом. Ну а значение фраз типа: «Принеси колбасу и вино» – объясняли жестами. Впрочем, дело шло бойко. Поэтому вошедшему вслед за Фрэдиком Мише Клод сказал: