Тамара Клекач - По волчьим законам 2. Искупление

Может, так даже было и лучше. Прошлое было прошлым, и в нем уже было ничего не изменить. Ну, а что касалось непроизвольных мыслей и желаний, то они были для ночи, а пока светило жаркое южное солнце, я полностью отдавалась самым обычным домашним хлопотам молодой мамы, не теряя наивной надежды выделить немного времени, чтобы сделать маникюр и педикюр.

До трех часов мы с Алешей в сверхтихом режиме успели немного прибраться, а после положенного Никите приема молока часик провести на большом заднем дворе коттеджа, где Алеша, пользуясь тем, что малыш отказывался спать, продолжил сооружать, как я подозревала… Честно говоря, я даже не подозревала, а просто понятия не имела, чем в будущем это грандиозное нагромождение деревянных брусьев должно было быть.

– Это качели, да? – в очередной раз предприняла я попытку разговорить моего молчаливого друга.

Алеша как всегда улыбнулся в бороду и пожал широкими плечами. Подлый, лысый волчара даже и не собирался посвящать меня в свой замысел.

– Игровой домик? – не сдавалась я, покачиваясь в тени раскидистого граба на кресле-качалке. – Конура?

Алеша посмотрел на меня с укором и, покачав головой, занес топор над одним из брусьев. Звук удара вызвал у Никиты дикий восторг, и он энергично задергал ручками и ножками, силясь повернуться и посмотреть, что же такого интересного, а главное, явно опасного, там происходило.

"Весь в отца!" – скользнуло у меня, и я грустно улыбнулась, позволив ненадолго увлечь себя мыслями о нем.

Запах древесины, нагретой на солнце, быстро распространился по заднему двору, и Никита, наконец, исполнив последний маневр, сонно причмокнул и закрыл глазки.

Алеша приостановил свою работу и провел нас взглядом, пока мы не скрылись в коттедже. Я уложила сына в кроватку и за рекордные пять минут приняла душ и переоделась в чистое, выглаженное Алешей на досуге, персиковое платье в крупный белый горох.

Легкое и достаточно свободного кроя, не стеснявшего движений, оно было приятным к телу, и красиво подчеркивало загар, но, к сожалению, было последним из арсенала чистой одежды, и мне пришлось оставить сына спать одного и спуститься вниз.

Место для стирки в коттедже было отделено от ванной и, глядя на завалы грязной одежды, мне стало понятно, с какой целью это было сделано: глаза не видят – душа не болит, и можно дальше пребывать в уверенности, что рука, потянувшаяся в шкаф что-то, да и вытянет оттуда не сильно вонючее.

Радио-няня передавало тишину из детской, и я спокойно запустила первую часть стирки, и прошла на кухню. К холодильнику магнитом был прикреплен список необходимых покупок, который изо дня в день практически не менялся, по крайней мере, в плане продуктов.

Однако кроме них были и другие вещи, которые необходимо было подкупить. Например, туалетную бумагу, подгузники, присыпку, зубную пасту, да и стирального порошка осталось не так уж и много.

– Алеша, вечером надо еще раз в супермаркет заскочить, – сказала я, зная, что он меня услышит.

Это я была глуховатой полукровкой, а Алеша, чистокровный волк, обладал острым слухом, которому не помехой были даже звуки топора.

– Что же я забыла? – пробормотала я, исследуя двухкамерный холодильник, в котором явно чего-то не хватало. – Что же, что же… Черт, мороженое! – вспомнила я, опустив взгляд на морозильную камеру.

В детстве я очень любила фисташковое мороженое, и оно же было моим единственным помощником в борьбе с токсикозом, мучившим меня половину беременности.

В дороге бывало, что Алеша с ног сбивался в его поисках, пока я бесконечно брала штурмом туалеты. В общем, токсикоз давно прошел, гормоны тоже более менее улеглись, а вот страсть к мороженому прочно закрепилась, не оставив даже Алешу равнодушным, разве что он предпочитал фруктовое в шоколаде.

До окончания стирки я успела уничтожить упаковку творога, опустошить на половину большую бутылку сливок и испробовать раннюю южную клубнику, которую Алеша принес еще утром с рынка вместе с рыбой, которую почистив и разделав, замариновал, чтобы приготовить уже на ужин.

Я невольно сглотнула слюну, засунув подальше мысль о диете, стабильно всплывавшую после набега на холодильник. Как же вкусно получалась рыба! Мне даже неловко было, что все достоинства Алеши доставались мне одной. Ему бы свою жизнь устраивать, а он со мной нянчился и с Никитой, как с родным.

Один раз после родов я на свою голову подняла тему его будущего, отделенного от моего, и была удостоена самого красноречивого молчания, которое вообще можно было представить.