Ева Ночь - Тот, кто меня купил

– Ты целовалась когда-нибудь?

Она проводит языком по губам, словно пытается тоже уловить вкус. И почему-то именно это отдаётся толчком внутри. Жаром в паху. Ядом в жилах. Не отвечает. Медлит. Хочет солгать?

– Сколько тебе? – я знаю ответ.

– Девятнадцать. И да, я целовалась.

– Нечасто, судя по всему.

– Нечасто, – распрямляет она плечи. Почти вызов. Дурочка. Это скорее достоинство, чем недостаток. И тут меня осеняет.

– А сколько мужчин побывало в твоей постели?

Прищурившись, слежу за её лицом. За малейшим колебанием. За мимикой. Эмоциями. Она неискушенна – это я понял. Насколько – сейчас выясним.

– Двое, – в глазах её сверкает и тухнет насмешка. Девочка хочет поиграть? Ну, что ж. Не стоит её разочаровывать.

– И как? Ни один из них не научил тебя целоваться?

– Скорее, я одаривала их поцелуями, – разводит она руками, мечтательно улыбаясь.

И мне хочется стереть эту улыбку. И эту мягкость. И свет в глазах. По-настоящему искренний. Неужели я ошибся?..

– Покажи, как ты это делала, – хотел холодно, вышло с хрипотцой.

– Боюсь, вам не понравится, – она хихикает, как школьница. Впрочем, она и так почти со школьной скамьи.

– Тебе, – поправляю машинально и злюсь. Неужели так сложно запомнить? – Мы договорились на «ты».

– Боюсь, тебе не понравится, – послушно исправляется она, но улыбка её тухнет. Глаза перестают блестеть, а она снова каменеет, как клей «Момент».

– Я рискну.

Она подходит ко мне. Встаёт на цыпочки. Мне приходится нагнуть голову, чтобы ей было удобнее дотянуться. Перед тем, как прикоснуться ко мне губами, она приглушённо фыркает, сдерживая смех. А затем смачно целует меня в нос и оба глаза.

– Их звали Мотя и Хрюн, – доверительно сообщает она мне, – один медведь, а второй, соответственно, свинья. Но оба милые и мягкие. Плюшевые.

– Девственница, – прерываю её милые воспоминания, и она снова замирает, разглядывая пространство за моей спиной.

Тая

Он похож на густой лес. Слишком много хвойных деревьев. За ними не видно пути. За ними так легко пропустить кочку или яму. И рухнуть плашмя, лицом в острые иглы, осыпавшиеся однажды.

Эдгар – катаю по нёбу его имя. Что-то такое льдистое, как его глаза. Голубые с холодным крошевом, как подтаявшие снега Килиманджаро.

Мне нравится здесь. Пахнет свежим ремонтом. И пусть пустовато – в это жильё можно было бы вдохнуть жизнь. Купить или вырастить цветы из отростков. У меня получается. Повесить занавесочки повеселее. Особенно на кухне. Завести магнитики на холодильник.

Я не даю этим мыслями прорасти. Лучше не привыкать. Я ведь знаю: это всё ненадолго. Он мог бы даже и не стараться, но зачем-то пощадил мои чувства, хоть всеми силами и подчёркивает, что я вещь. Всего лишь вещь для каких-то его целей.

Эдгар. Как звон меча. И мне нужно привыкнуть к нему. Очень быстро. Я не спрашиваю, зачем ему это нужно. Сам расскажет, если захочет. Я должна отработать долг. Но всё вокруг – гораздо больше, чем просто деньги. И это пугает меня немного. Хоть я и бодрюсь.

Его поцелуй похож на медицинское обследование. Нечто безликое, как эта квартира. Так не целуют жён или желанных женщин. Так лезут рукой в латексной перчатке между ног на гинекологическом кресле.

У меня почти нет опыта – тётка воспитывала меня в строгости. Да как-то я и сама… не стремилась взрослеть в этом плане.

– Девственница, – как щелчок хлыста. Не грубо, но сильно. Похоже больше на обвинение, чем на достоинство. Ну, в этом мире не очень нынче ценится чистота.

– Да, – разжимаю губы, но смотрю в стену за его плечом. Такие вещи чужому человеку говорить трудно. Где вы, Мотя и Хрюн? Мне будет не хватать вас в холодной огромной постели.

Он хочет что-то сказать. Трёт светлую щетину на подбородке. Холёную щетину, как и он сам. Дорогой мужчина, весь напоказ. От модной стрижки до тускло поблескивающих туфель. Я бы не хотела слышать язвительные реплики в сторону моей невинности, и мне везёт: раздаётся звонок в дверь.

Эдгар выходит, а я продолжаю стоять, разглядывая мойку, столы, белоснежную плиту. Всё идеально новое. На мойке даже капель воды нет. Всё вокруг кричит нецелованной новизной. Элитной. Я такую разве что в Интернете или по телевизору видела.

– Не знаю твоих вкусов. Заказал на свой. Заодно и выучишь.

Он позволяет сервировать стол молчаливому и расторопному юноше из ресторана. Это явно не уровень «Дон Кихота». Благо, я умею всем этим сносно пользоваться и лицом в грязь не ударю.