Мария Устинова - Их пленница

– Меня? Нет, – он насмешливо взглянул мне в глаза. – Я скучал, хотел увидеть тебя первым. Ты меня бросила, Фасолька… Теперь мне нравится одна брюнеточка, маленькая, с розовыми пальчиками… Так и тянет откусить.

Он про сестру.

Я молча смерила его взглядом и пошла ко входу в подвал.

Зверь… Его так назвали за то, что он истязал своих врагов перед смертью. Животные или люди – ему неважно. Помню его жестокие игры. Большинство из тех, кто слышал про «Авалон» боятся его ножа. Того самого, которым он чистил ногти.

Зверь спустился первым, ноги и зад были так сильно обтянуты джинсами, что стало видно, как двигаются мышцы, когда он спускался по лестнице. Тренированное и развитое тело было пластичным, как полагается хищнику, а не качку из спортзала. Предплечья и кисти в толстых венах напряженные, хотя позой он демонстрировал спокойствие. Обманчиво-спокойный убийца, готовый к схватке в любой момент, вот кто такой Зверь.

Он остановился перед стальной дверью с маленьким окошком. Я стояла у него за спиной, еще на ступеньке – было тесно. Так тесно, что можно было прижаться к спине Зверя, приди мне такая блажь в голову. От него едва заметно пахло чем-то незнакомым и дурманящим. Какие-то пряности, свежесть от одежды. Раньше он любил другие запахи.

– Открывай! – прорычал он и рассмеялся.

Под человеческим голосом, довольно мощным, прорезался чужой, звериный рык. Он любил добавить интонаций от второй половины. Когда-то я дрожала от его голоса, как осиновый листок.

Дверь распахнулась, и музыка чуть не опрокинула меня в нокаут.

Глубокие басы проникали в нутро и отдавались в груди. Я поморщилась, но вошла в прокуренное, темное помещение с низким потолком. Вентиляция не справлялась с нагрузкой: сигареты, духи, свежий пот танцующих тел, все смешивалось в удушливое амбре. Синевато-красный свет, напоминающий полицейские мигалки, навевал тревогу. Он то вспыхивал, то погружал в полную темноту, но я помнила дорогу и шла вслед за Зверем. Перед ним расступался народ, он резал толпу, как ледокол. За спиной она смыкалась, мне приходилось прорываться.

От меня так отвыкли, что не узнавали.

Когда-то я ходила у его левой руки и точно так же, как и ему, мне уступали дорогу. Давно это было… Я совсем не скучаю по тем временам. Я вообще за сестрой пришла.

Музыка била по голове и у меня ныли виски.

Зверь шел через весь зал – длинный и вытянутый. В конце находились отдельные помещения, там потише. Он отбросил в сторону шуршащую шторку из перламутровой ткани и толкнул дверь.

Вижу, они ремонт сделали.

Стены, затянутые черным шелком с белым тиснением, сразу окунули в шикарно-мрачную атмосферу. Люстры под потолком, квадратные, в тяжелых металлических рамах, были тусклыми. Дизайнеры делали ставку на красоту, а не освещение – со своей ролью они не справлялись.

В конце комнаты я увидела сестру. Съежившись, она утопала в кожаном диване. Глаза в пол, перепуганная, но, похоже, цела. Слева от нее, по-хозяйски откинувшись на спинку и забросив сверху руку, развалился мой бывший. Бывший друг, любовник, возлюбленный.

Главный хищник нашего города.

Лицо Руслана грубее, словно вытесанное из камня. Темные волосы он коротко стрижет и своим видом озабочен не так сильно, как Зверь. Тоже здоровенный – по-другому бы не получилось. Оба высокие, крупные, злые – они похожи, потому что у них одинаковое животное.

В расстегнутой рубашке я видела темные волосы на груди и дорожку внизу живота, которая заканчивалась где-то под застежкой джинсов. Он был в черном, татуировки на смуглой коже казались

Он улыбнулся, как только я вошла.

Я остановилась у порога, а Зверь пошел к дивану. Сестра сжалась. Успела познакомиться с мальчиками поближе?

– Привет, – Руслан подобрал со стола рюмку и приподнял. – За тебя.

На низком черном столе батарея бутылок и четыре рюмки.

Из двух пили – видно по следам на донышке. Заприметив соль и нарезанный лайм, я поняла, что ребята баловались текилой. Вдвоем. Сестра не пила, хотя ей предлагали – с краю стояла полная рюмка. Была и четвертая – пустая.

Для меня.

– Проходи, – Рус облизал губы и выпил свою рюмку до дна. – Я соскучился.

– Спасибо, нет, – ответила я.

Зверь упал на диванчик рядом с сестрицей и приобнял ее, как подружку. На лице появилось страдальческое выражение, но она не издала ни звука – умная. Не показывай хищнику слабостей. Особенно, если он садист.

Лезвие уперлось ей в щеку, не надавливая, медленно поползло по коже. Зверь ласкал острием, но смотрел с таким видом, как будто это его язык. Сладострастным, вот каким.