Диана Хант - Небо на троих… и два дракона в подарок!

Девчонка слишком красива, чтобы оказаться сумасшедшей. Да, слишком…

Тогда что же? Перепутала факультет? Но как можно перепутать? Здесь же везде указатели!

Все эти вопросы ещё кружили стаей в его голове, никак не желая складываться в логичный, выверенный узор, а сам Даур уже обаятельно улыбался, протягивая девушке руку.

– Так спешила покататься на мантикоре, птичка, что чуть шею не свернула?

Драгх действовал на автомате. Им практически управлял симбионт, дорвавшийся до вожделенного пламени феникса и получивший ощутимый перевес в силе. Просто каскад эмоций угодившей под колёса девушки, оказался таким ярким и беззастенчивым – какая уж тут застенчивость, когда чудом жива осталась – что Даур Адингтон и сам не сразу понял, что лыбится, как последний дурак.

Даур вдруг замер, словно натолкнулся на невидимую преграду.

Да её же буквально колотит от страха! Девчонка явно думает, что он выставит ей счёт за ремонт мобиля, а копы ещё и до нарушенной дистанции докопаются…

Даур всей душой ненавидел страх в женских глазах. Этот драгх терпеть не мог, когда его боялись. В противоположность своему симбионту, который быстрее всего насыщался страхом, и, становясь сильнее, то и дело норовил перехватить управление, вытеснив самого Даура на задворки сознания. Конечно, это симбионту ни разу не удавалось, по-крайней мере, до конца, как, впрочем, и ни одному симбионту до него, но Даур до такой степени ненавидел собственное состояние бессильной ярости, когда симбионт пытается перехватить контроль, а ты никак не можешь ни помешать, ни урезонить наглую тварь, что ненависть драгха к симбионту перешла и на насыщающий того страх.

Конечно, голод тоже не выход из положения… Поэтому Даур, в противовес брату, который всегда шёл с женщинами напролом, предпочитал очаровывать их, интриговать, чтобы они сами тянулись к нему. Сами приходили, мучимые не страхом, но желанием. Пылким и жгучим, которое насыщало симбионта не хуже страха, но насыщение это было постепенным и более сытным, что ли. Так что в итоге Даур от своих предпочтений даже выигрывал.

Вот и сейчас, как только распознал главную эмоцию, излучаемую фениксом, драгх поморщился и поспешил исправить ситуацию:

– Не бойся. Я не собираюсь вызывать жандармов.

К его удивлению, девчонка, которая успела отвести волосы с лица и оказалась настоящей красавицей – широкие брови вразлёт, светлые сияющие глаза цвета неба, полные вишнёвые губы – почему-то зажмурилась, а открыв глаза, помотала головой и предприняла неловкую попытку отползти назад.

Контуженный – лучше и не скажешь – яркими, пронзительными эмоциями феникса драгх замер на месте, не решаясь приблизиться, чтобы не напугать ещё больше. И чем дольше он смотрел на незадавшуюся самоубийцу, тем больше… чуть грубоватая, или, скорее, диковатая красота феникса слепила, оглушала, туманила разум. Отдаваясь распирающей пульсацией в штанах, змеёй пробиралась в самое нутро.

Странное чувство – на неё хотелось смотреть, вглядываться, поглощать глазами каждую черту… жадно, лихорадочно, неистово… и вместе с тем… видеть её было невыносимо. Практически на грани фола! Дикие, первозданные черты незнакомки были насквозь пропитаны ветром, духом свободы… небом. Небо – бездонное, безграничное, такое близкое и такое недостижимое впиталось, врезалось в каждую черту птахи, насытило её облик целиком, вплоть до кончиков волос той самой внутренней волей, которая встречается лишь у фениксов.

Даур нахмурился – стоило ему сделать шаг, как зрачки девчонки расширились ещё больше, искусанные губы побледнели.

Птичка явно его узнала. Вдохнув глубже, драгх обнаружил в её страхе личную нотку. Она боялась не какого-то абстрактного драгха, первого встречного, любого, кто мог оказаться на его месте (эта мысль заставила всегда сонного меланхоличного симбионта взвыть, зареветь, словно его режут), но именно его, Даура Адингтона. Странно. Они не встречались прежде. Уж её он бы запомнил.

– Я не причиню тебе вреда. Дай руку.

Девчонка упрямо помотала головой.

– Я же не раздеться тебе предложил, – хмыкнул Даур и, больше не спрашивая, подхватил девчонку подмышки, помогая подняться на ноги. – Цела?

Лучше бы он этого не делал! Голова закружилась, эйфория мгновенно усилилась. Такого притока пламени он не испытывал никогда. Время словно застыло, замерло. Пространство обрело глубину и яркость. Ему кажется, или он задерживает руки на её талии дольше, чем нужно? Какая горячая у неё кожа. И такая гладкая на ощупь, даже сквозь плотную ткань… Не сдержавшись, Даур провёл пальцами по обнажённому бедру над полоской чулок.