Ана Сакру - Я (не) продаюсь

– С того, что у вас долг почти миллион перед организацией, раздающей микрозаймы,– выдает Керефов грубо, возвращая меня в мою жуткую реальность,– Для аналитика до безобразия нелогично, не находите, Анна?

Ледяной черный взгляд обдаёт пренебрежением. Керефов поджимает губы в линию, смотря, как я пропитываюсь жгучим стыдом. Это и правда стыдно, даже в ушах закладывает. Так вот в чём дело. Вот почему он меня вызвал.

– И дошло до того, что коллекторы звонят мне в приёмную. Вы ведь понимаете, что это недопустимо?

Мужчина чуть склоняет голову набок, пристально глядя на меня.

В горле собирается ком. И я только киваю.

– И что я не могу позволить вам дальше работать у меня экономистом?

Я опять лишь киваю.

Боюсь, что если открою рот, то просто разревусь. Глаза и так нестерпимо жжёт. Из последних сил держу взгляд Керефова, вытянувшись как струна. Сейчас он скажет "вы уволены", я кивну в третий раз и пойду оплакивать свою жизнь в туалет.

Вот только он молчит.

Неожиданно мужчина встаёт из-за стола, подходит к открытому окну и достаёт пачку сигарет.

Вытряхивает одну, подкуривает, глубоко втягивая заросшие черной щетиной щёки и следя за мной исподлобья. Опирается бедром о широкий подоконник, тянет левой рукой удавку галстука на шее, расстегивает верхнюю пуговицу. Все так же, не отводя взгляда от меня, медленно выпускает сизый дым.

Я наблюдаю за мужчиной как завороженная. Не понимаю, почему Керефов меня до сих пор не выставил из кабинета. Боюсь моргнуть и пропустить знак уйти. Но Тигран Рустамович только молча курит, разглядывая меня. В его взгляде что-то меняется, отчего я теряюсь окончательно, не в силах разгадать, что именно. Время остановилось и тяжело повисло в сгущающимся вокруг меня воздухе. Вдыхаю глубоко, и легкие жжёт от смеси мужского парфюма и никотина. Неожиданно приятной, хотя запах сигарет я обычно не переношу.

– Это не мой микрозайм,– произношу глухо. Зачем? Я уверена, что Керефову плевать. Его просто звонок в приёмную разозлил, – Мужа.

– Мужа…– тянет мужчина, щурясь и выдыхая дым в открытое окно. А потом неожиданно спрашивает,– И зачем тебе такой муж? Всё равно не умная.

Я растерянно хлопаю глазами. Не знаю, что повергло меня в больший ступор: его бестактность или резкий переход на "ты". А вообще Керефов прав, на фиг такой муж, и я и правда слепая дура была.

– Он скоро станет бывшим,– сиплю в ответ и отворачиваюсь. Не могу выносить его проницательный взгляд. Словно душу чайной ложкой ковыряет.

Слышу тихий смешок.

– Только долги останутся нынешними, да, Анна?

Я сглатываю и киваю, разглядывая стену. Да, совместно нажитые. С приданым развожусь.

Тигран Рустамович докуривает и возвращается в своё кресло. Лениво барабанит пальцами по столешнице, так и не отпуская меня. А я понять не могу, чего он тянет? Это какой-то психологический приём? Желание довести меня до инфаркта вместо увольнения?

Снова поворачиваюсь к нему и встречаюсь с чёрными насквозь прожигающими глазами.

– Ты- красивая женщина,– вдруг медленно говорит он. И смотрит прямо. Нагло.

Я замираю. Что? Сердце пропускает удар. Я вдруг резко осознаю, что он мужчина прежде всего. Только сейчас это понимаю. Осознание бьёт под дых, жаром обдаёт. В огромном кабинете становится слишком тесно, в одежде неудобно. Взгляд помимо воли скользит по мужскому лицу напротив, отмечая ранее игнорируемые детали: черные бездонные глаза, брови вразлет, густые ресницы, родинку на левой щеке, в меру полные губы, волевую линию подбородка, скрытую густой ухоженной щетиной. Перемещается на бычью шею, ощупывает широкие плечи, обтянутые белоснежной рубашкой, впивается в виднеющийся из расстегнутого воротника треугольник смуглой кожи. Даже такой маленький оголенный участок тела кажется неприличным, запретным.

Я сглатываю, шумно вдыхаю, и легкие отравляет терпкий парфюм, смешанный с запахом самого мужчины. Низ живота томительно тяжелеет. Он просто комплимент сказал, соберись, Нюш. Это не то, что ты подумала. Делаю над собой усилие и опять встречаюсь с Керефовым взглядом. И уже не могу избавиться от мысли, что эта странная тягучесть в его черных глазах- похоть. Убеждаю себя, что мне кажется, и никак не могу убедить.

– Спасибо,– бормочу онемевшими губами после слишком долгой паузы.

– Ты уволена,– отвечает на это он.

Я знала, что он это скажет, но всё равно испытываю шок. В горле вновь образуется ком, разбухающий с каждой секундой. Я просто не знаю, как жить дальше, как справиться со всем этим. Развод, сгоревшая квартира, безработица, долги, коллекторы. Я несусь в бетонную стену с горы, а тормоза отказали.