Ната Лакомка - Обман Розы

– Лео считает, что если сделать хорошую рекламу, то такие машины будут иметь успех среди аристократов, – сказал Этьен, когда мы приехали и дожидались возвращения мадам Софии с мужем. – Но я бы хотел запустить недорогую модель, чтобы и средний класс мог позволить себе такую покупку.

Лео – это был кто-то, кого знала Розалин. Я благоразумно промолчала и кивнула, но Этьену и не нужно было моих слов.

Он уже позабыл обо мне – вернее, позабыл о Розалин, и мечтал вслух.

– Представь, что когда в каждой семье появятся такие машины, – говорил он, любовно похлопывая по железному боку своего «скакуна», – расстояния сократятся. Съездить в соседний город станет не сложнее, чем сходить в гости в соседний дом. Человек будет повелевать дорогами! А потом он замахнется и на большее…

– На большее? – переспросила я, захваченная его порывом.

– Осталось покорить небо, – сказал он и с усмешкой посмотрел на легкие перистые облачка. – Пожалуй, мы с отцом сходим на озеро, порыбачить. Погода – как раз ловить карпов. Не поссоришься с матерью?

Я заверила его, что буду вести себя согласно образчику достойной жены, и он только хмыкнул в ответ.

После обеда, когда мужчины отправились на рыбалку, мы с Софией устроились в гостиной. Мадам откровенно скучала – пыталась вышивать, потом взяла книгу, а потом заметила, чем занимаюсь я.

– Что это за штучка у вас, Розалин? – спросила она, пересаживаясь на диван ко мне.

– Это челнок для фриволите, – объяснила я. – У нас его почти не знают, но моя мама научилась от своей бабушки. Это успокаивает, и мне нравится больше, чем вязание или вышивание. Не надо считать петли и иглой не уколешься. А кружевная тесьма всегда пригодится в хозяйстве.

– Все верно, – сказала София, следя, как я при помощи деревянного овального челнока плела тесьму. – Это кажется таким простым…

– И на самом деле – ничего сложного, – заверила я ее. – Если хотите, я вас научу.

Я взялась показывать приемы фриволите с тем большим усердием, что разговор о рукоделии не был опасен. Софии не придет в голову заговаривать об общих знакомых или – чего доброго! – выяснять, с чего это ее дорогой сыночек решил разводиться.

Вскоре беседа приобрела более доверительный характер, и София, орудуя челноком, принялась вспоминать детство Этьена. Я не мешала ей, потому что когда мать рассказывает о сыне – остальные могут помолчать и подумать о чем-то своем. Но думать о другом не получалось, и я поймала себя на том, что прислушиваюсь к рассказам мадам Аржансон с интересом.

– Ах, он был такой упрямый, – поверяла она мне. – Мы с мужем не могли с ним сладить. А после того, как мой дорогой Эмильен умер, он вообще никого не слушает. Хотя с Огюстом у них хорошие отношения, но Огюст – не отец, он ко всему относится так мягко… Да и разве мужчина может понять сердце матери? Эти ужасные машины… Это ведь так опасно! Все может взорваться! Я слышала об этом. А аварии?! Вдруг он попадет в аварию!

– Но на лошади вероятность аварии еще выше, – успокоила я ее, пытаясь скрыть улыбку. Потому что беспокойство о графе, словно он был еще мальчишкой в коротких штанишках, казалось мне забавным. – Машину не напугать, она не подвернет ногу, и все зависит только от умения того, кто ее ведет.

София посмотрела на меня с сомнением, а потом вздохнула:

– А ведь вы правы. Вот наш сосед – месье Нитуш, вылетел из седла, когда лошадь испугалась ворон и понесла, и сломал ключицу.

– Машину вороны не испугают, – заверила я ее.

– Спасибо, дорогая, вы меня утешили, – она с признательностью погладила меня по руке, но тут же заговорила о другом, словно застеснявшись своего порыва.

Мужчины вернулись уже в сумерках, и Этьен первым делом внимательно посмотрел на меня и на мать.

– Как провели время? – спросил он, целуя мать.

– Мы ничуть не скучали без вас, – ответила она. – Мы с дорогой Розалин прекрасно провели время, и не появись вы – прекрасно бы поужинали.

– Что поделать? Придется тебе терпеть за столом наше присутствие, – весело объявил Этьен. – И мы голодны, как волки! Скажи, чтобы накрывали на стол, – он подошел ко мне, и поцеловал – тоже в щеку, но долгим поцелуем, обняв за талию, а потом шепнул: – Хвалю, отлично стараешься.

Я притворилась, что меня совсем не задела его оскорбительная похвала. Ужин прошел спокойно и мило, месье Огюст очень уморительно рассказывал, как они с Этьеном рыбачили, и мы с Софией не могли удержаться от смеха.