Суфьян Бё - Я – твои ДНК-ангелы, детка!

Я был рассудительным ребенком, и сразу смекнул, что зенит моего детства покоится на самом донышке нашего пригородного болотца – среди самых «скверных» представителей класса. Я не ошибся в их человеческих качествах. Прогадал во всем прочем.

На улицах по-прежнему ни души. Накрапывал легкий дождь, но, не взирая на каждодневное обилие влаги, воздух казался удушающе сухим и жарким. Именно такими я обыкновенно представлял себе пески Каракум, или какие у них там еще пустынные имена?

Сквозь стеклянные витрины редких открытых кафе можно было увидеть приблудившихся посетителей. В основном старики и молодежь. А между ними – пропасть: ни одного, даже самого завшивленного обывателя среднего возраста.

15 миль, разделенных на три часа – разумный срок для путешествия сквозь вымирающий город. А раз так, почему бы не внести незапланированный элемент и не пропустить стаканчик-другой?

Поболтавшись пару лет на попечении sXe-тусовки я сделал резкий крен в обратную сторону. Меня штормило от детства и присущей скорому половому созреванию неопределенности. Как маленький челнок, затерявшийся в пучине Очень Грязного Моря. В конечном счете, все тусовки одинаковы, меняются только -измы, да и те – не особо заметны. Поколение грезило революцией, но готовилось к их свершению по куцым знакам, почерпнутым из музыки и фильмов. Как не посмотри – вторсырье. Мысли, тысячи раз пережеванные другими. А история, как известно, не очень-то жалует повторения. Тем более не идущее дальше слов и формального насилия для внутреннего пользования, пока что не подпадающее под взор недремлющего ока профессиональной Большой политики.

Ай-яй, мы были недоверчивыми и дикими, как само время.

Такой вот блюзовый рефрен узеньких улочек.

Ужас накатывал на меня волнами. Начинался с маленького волнения, чтобы, мгновения спустя, разрастись всепоглощающим цунами – взора не хватит, чтобы окинуть всю эту громаду, изваянную из ветра и морской соли. Меня душили слезы, дождь, спертый воздух Лондона, скорая неотвратимость полета и эти чертовы коровы, от которых никогда не знаешь, чего можно ожидать в следующую секунду.

На углу улицы, под облезающей вывеской, обозначившей аптеку пана Кшиштова Каца, показалась группа молодчиков. Все, как один обриты наголо, все как один в тщательно отутюженных джинсах и белых майках, надежно укрытых в черных бомперах. Ни дать ни взять персонажи, сошедшие со страниц истории времен зари моей юности, славной трехлетней войной бритоголовых в Новом свете, окончившейся сотней трупов да легкой рябью где-то в глубине самосознания очередной субкультуры.

Нашивки «White Power» и лабиринт кельтского дерева на рукавах. Лучше некуда.

Нацисты не боялись коров. Они были слишком арийскими арийцами для того, чтобы испытывать ужас перед священным животным потешных индусов. Максимум, который они могли себе позволить, – священный трепет. Но это уже, опять-таки, из разряда генетической памяти и мифологических представлений, изрядно примитизированный вариант которых, так или иначе, клинышком вбивался в их тщательно обритые головы.

Так было до первого столкновения со стадом.

Согласитесь, сложно сохранять арийскую гордость и непреклонность, когда твои верные сотоварищи методично вкатываются в грунт дюжиной добротных копыт. Коровы всегда работали на совесть. Целеустремленные, как асфальтоукладочный каток.

Но мне было необходимо остановиться. Насущная потребность в прибежище, вы понимаете? – красные пятна бесновались перед глазами, ах, боже ж ты мой, я слишком трезв для того, чтобы перемещаться за рулем подо всем этим грёбаным небом. Пусть даже и затянутым плотной пеленой грозовых туч, предвещающих скорое пришествие благих рождественских зайцев.

В последней четверти шестого класса Балбес раскроил мне череп бейсбольной битой со стальной вставкой. Удар пришелся аккурат в темечко. Не особо сильный, признаться, но педантичный и точный.

Напротив моего дома, за автострадой уныло и скучно ржавело полотно заброшенной железной дороги. Так просто: выходишь из подъезда, пересекаешь дорогу, стреляешь дешевое курево на заправочной станции, а дальше ноги сами уже несут тебя к автомобильному мосту через железнодорожные полосы. Точнее – под мост. Мистическое место силы моего детства.

Когда мне было семь лет, в этом самом месте повесили «ниггера». Совсем еще малого. Повесили на шарфе Onyx, перекинув один из его концов через опорную балку. Крепкий был шарф, хоть и короткий; выдерживал вес тела на славу. Для меня до сих пор остается загадкой, каким таким образом линчевателям удалось рассчитать его укромную длину для повешения?! Вопросы же смысла в ту пору меня интересовали мало.