Кристиан Лав - Мой парень натурал

– Я так хочу тебя, всю ночь думал и ждал нашей встрече! – он схватил меня в охапку и сразу же нагнул к своему столу. Суматошными движениями он задрал мою юбку и начал стягивать колготки, разорвав их сразу с двух сторон.

Сегодня он снова был резок. Я терпел, как мог. Внезапно сквозь все эти жгучие и страстные порывы, где Арсений просто разрывал меня, я вспомнил Давида.

Его лицо мелькнуло картинкой у меня перед глазами, и я поплыл.

– Скажи, что ты скучал по мне! – прошептал Арсений.

А я все еще думал о Давиде и пытался представить, что это именно он сейчас входит в меня. Почему он так засел занозой в мой мозг, я никак не мог понять.

Наверное, он был настолько красив, что в моем воображении он обрисовался как мужчиной моей мечты.

Но сейчас рядом со мной было вот это тело, которое мне приходится ублажать и заниматься с ним жестким сексом практически каждый день.

Иногда мне даже казалось, что я играю не роль любовника, а роль жены, исполняющей свой супружеский долг.

Наконец, Арсений получил львиную долю своего оргазма и, положив меня на стол, разлил свою сперму на мои ягодицы. На этом наши утехи не закончились.

Он решил еще раз трахнуть меня, но уже без такой агрессии.

– Была бы моя воля, я даже не стал кончать так быстро. Но видишь, как ты меня доводишь, что я не могу себя контролировать.

Он впился в меня своими горячими губами и продолжил пульсировать во мне, только более медленными движениями.

– Я заставлю тебя перестать быть безразличным ко мне! Ты думаешь, я идиот, и совсем ничего не соображаю?

Заставит? Очень смешно. Интересно, какими же методами это животное может заставить меня проявить к нему интерес? Самоутверждение вообще не является хорошим чувством.

Наконец, папочка-зверь удовлетворился на сегодняшний вечер. Получив последние граммы оргазма, он слез с меня и стал вытирать член салфеткой.

– Мой мальчик, один день без тебя, и я схожу с ума, – горячими и набухшими от поцелуев губами произнес он.

Я с трудом встал и начал стягивать с себя остатки колготок и поправлять юбку.

– Не грусти, милый. Я понимаю, что я не предел твоих мечтаний. Но я постараюсь доставить тебе удовольствие сегодня ночью. Никакой романтики, но космос тебе будет обеспечен, – заверил он, натягивая на себя штаны.

– Не сомневаюсь, – все также непреклонно с полным пофигизмом ответил я, отпив холодной воды из бутылки, стоящей на его столе и поправив волосы.

– Нельзя ослушиваться папочку, чтобы не нажить себе проблем, – снова напомнил мне он, будто я об этом когда-то забывал.

Я не знаю, для чего он повторял свои угрозы. Сравнивать с попугаем меня было бесполезно.

Опять. Снова лицо Давида перед глазами. Я будто ушел в состояние миража и очнулся.

А Арсений это словно замечал.

– Да что с тобой сегодня? Ты уже второй раз тормозишь, – поинтересовался Арсений, уже полностью одевшись.

– Все хорошо, просто голова немного болит, – первое, что пришло мне на ум в качестве отмазки.

– А что, таблетки от головы тебе уже не помогают? Чем ты вчера занимался ночью, что у тебя сегодня голова болит? Мне стоит беспокоиться? – меня все больше стало удивлять, зачем Арсений проявляет интерес к моей жизни и задает такие вопросы.

– Много читал. Не мог оторваться. В итоге поздно лег.

Это не была жалоба на жизнь и сказано лишь затем, чтобы отвести подозрения, что в моей жизни появился некий сказочный принц, который вызвал у меня настоящую симпатию.

Даже представить не могу, как бы Арсений озверел от такой мысли.

На следующее утро босс предупредил, что завтра он снова поедет в Питер, и часто будет ездить туда в ближайшем будущем.

У меня в голове мелькнула одна умная мысль: «А что, если попробовать начать общаться с этим молодым человеком? Арсений будет ездить в свой Питер, и ничего не узнает. А Давиду я сразу предложу просто дружбу. Ничего большего. Я же не собираюсь тащить его в койку. Тогда он ничего не узнает про меня…»

Мне было самому противно от такого. Однако, Арсений – мое принуждение, мы являлись просто любовниками. Каждый имеет право на личные границы.

Главное, чтобы Давид никогда не узнал правды. Думаю, что это оказалось бы шоком истории о невинной секретарше Виктории, которая ассоциировалась с самой нежностью, невинностью и беспечностью.

Виктории, строившую из себя недотрогу, сломанную своим боссом так, что ни одному врагу не пожелаешь так себя ломать.