Мария Зайцева - Трогать нельзя

Отец был бывшим спортсменом, тоже боксером, как и я, после завершения карьеры ушел в тренерство, организовал самый лучший в городе клуб смешанных единоборств. И туда ездили все – от бандитов до ментов.

Поэтому связи он имел самые обширные.

И мужская компания, по субботам собиравшаяся у нас в доме, тоже была разношёрстной. Где-то в нормальном мире это покажется странным, но у нас не нормальный мир. У нас Россия. Средняя полоса. От Москвы так же далеко, как и от нормального мира.

Поэтому в доме у нас общались запросто прокуроры и законники, генералы спецслужб и полицейские чины. Врачи и юристы. Единственное, кого не водилось, это приблатненной дряни. Отец не любил с ними связываться, особенно с теми, что в последние годы повылезали. Те, что были раньше, те, что чтили хоть какие-то законы, вообще часто были неплохими в общении людьми. Но их с каждым годом становилось все меньше и меньше.

Мужики пили, разговаривали разговоры, иногда смотрели матчи по огромной плазме, тогда еще бывшей охеренно роскошной вещью, которую мог себе позволить далеко не каждый.

Я с ними. Слушал. Солидно отвечал и кивал головой.

А потом, позже, сваливал к себе. Обычно это в тот момент происходило, когда приезжали бабы.

Отец терпеть не мог блядства и не собирался меня посвящать во взрослую жизнь таким образом.

Даже учитывая, что у меня, здоровенного активного парня, с бьющим в голову и ниже гормоном, который даже изнурительным треням не удавалось усмирить, все с бабами было в порядке и давно налажено.

Как и у многих спортсменов. До соревнований – ни-ни. Копим тестостерон, злость и азарт.

А потом, после боев, только вперед.

Те девчонки, что терлись вокруг нас на тренировках и соревнованиях, эти моменты прекрасно знали, и нас отлавливали. К ним, само собой, никто серьезно не относился, но им и не надо было серьезности.

Бешеный трах, азарт, адреналин… На это не только парни подсаживаются.

Однажды я уехал на соревнования, на Россию, а, вернувшись вице-чемпионом, офигел, когда в отцовском доме меня встретила миловидная девушка.

Отец, немного смущаясь, что для него вообще не было характерным, обнял ее за плечи, пробасил:

– Вот, Сергей, моя невеста, Оксана.

Я оглядел Оксану, поздоровался.

Ничего в душе не ворохнулось.

Оксана как Оксана. Обычная. Светлая, невысокая.

Улыбается приветливо.

Лапа отца на ее плече смотрелась внушительно. И сам он выглядел таким… Большим добродушным медведем рядом с принцессой.

Когда позади них раздался задорный детский голосок, я даже не удивился.

Темненькая девчонка, мелкая совсем.

Сидит на игрушечном велике, смотрит на меня, раскрыв рот. Чумазая до охерения.

Оксана, заметив дочь, только охнула и рванула исправлять оплошность.

Я поржал. Мелкая, судя по всему, влезла то ли в клумбу, то ли в песок. А, может, и в оба места по очереди.

– Вот, Серег, женюсь…

– Ну отлично, бать, я рад.

Я ответил искренне, не собираясь вдаваться в сентиментальность.

Женится – ну и круто. Молодец. А то уже пять лет развлекается. Погулял на славу, ничего не скажешь.

– А где папаша девчонки?

– Свалил, тварь, когда Оксанка беременная была. Я ее удочеряю. И фамилию ей свою даю. И отчество.

А вот тут я слегка прифигел, если честно. И потом смотрел на счастливую Оксанку внимательно. И не мог ни к чему прицепиться. Она выглядела настолько гармоничной рядом с отцом, настолько довольной, настолько естественной…

Даже если она и охотница за деньгами, достаточно было на счастливое лицо отца посмотреть, чтоб простить ей это все. Пусть.

Главное, чтоб отцу нравилось.

А сестра…

Ну, пусть будет сестра. Мне от этого ни холодно, ни жарко.

Знал бы я в тот момент, как сильно, как сильно, сука, ошибаюсь!!!

Потом меня слегка закрутило.

Институт я бросил, чтоб вплотную заняться спортом.

Пришла повестка.

Я не стал отмазываться.

Отец тоже всегда считал, что армия в жизни мужика должна быть.

Я из-за спортивных успехов сразу попал в ВДВ, и там нормально оттрубил полтора года, да еще и остался на сверхсрок. Не скажу, что сильно понравилось, но как-то привык. Выступал за войска на соревнованиях. Завел друзей, поездил по стране.

Все это время с отцом я виделся пару раз, знал только, что все хорошо у них с Оксанкой. Живут, растят Татку. Она, кстати, знала, что не родная дочь ему, они не стали скрывать и делать из этого тайны мадридского двора, но отца называет папой.

В тот момент у меня все было бурно, активно, в потому жизнь отца осталась вне пределов моих интересов.