Марья Коваленко - Разрешаю стонать

В моей жизни бывало всякое. В порыве страсти получал леща или отпечатки зубов на плече. Порой спину на британский флаг полосовали. Иногда случались и побеги.

Но не такие!

Бабы убегали от меня только хорошо оттраханными! Счастливыми! И на бегу строчили сообщения с местом и временем следующего сеанса.

Уйти без трусов и не покатавшись на члене не удавалось пока никому!

Думать о том, что теряю сноровку, было больно. Больно везде. И внизу, где все уныло опустилось. И между ушей, где извилины аж гудели от перегрева.

Не знаю, можно ли дойти до депрессии от такого динамо, но выяснять, к счастью, не пришлось. Сразу после полета кукушки… Тьфу!.. Вылета птички в кабинет ворвалась Лиля.

– Эдуард Павлович… Вы… Вы…

Моя женщина-робот хватала ртом воздух, а в зрачках читалась паника. Насколько я помнил, впервые в ее прошивке обнаружился такой баг.

– Я! – рявкнул так, что стекла в шкафчике звякнули.

– Что вы с ней сделали?! – Лиля все же забыла о тормозах.

– С твоей Леной я не сделал ничего! Совсем ничего! – Пожалуй, в конкурсе на самое печальное признание появился претендент на первое место.

– Я видела, как она убегала. Лена даже не попрощалась со мной.

– А ко мне какие претензии?

– Эдуард Павлович… – Лиля вдруг всхлипнула. – У меня самолет завтра. Чемоданы сложены, муж и дети…

Она снова всхлипнула, не договорив.

– Тоже сложены?

– Нет. Готовы. Мы три года моря не видели. Дальше Финского залива в выходные никуда. Где я вам другую замену найду за полдня?

Глаза за стеклами очков аж покраснели. Вероятно, вот-вот должны были политься слезы. Отличное продолжение утра! Пощечина, потоп. О том, что может произойти дальше, даже думать не хотелось. Словно вернулся в старые добрые времена семейной жизни, когда шлифовка извилин на полные яйца была частью быта.

– Так, отставить сопли! – пока кабинет не превратился в озеро, скомандовал я. – Отпуск я тебе дал?

– Дал…

– Деньги на отдых выдал?

– Выдал…

– Тогда развернулась на сто восемьдесят градусов и вперед совершать трудовые подвиги!

– Но у меня на завтра нет…

– Кофе сам себя не сварит! – Никогда не думал, что от динамо можно звереть. Однако сейчас зверел.

Все еще буйная, Лиля снова открыла рот. И, как рыба, молча его захлопнула. Тревога во взгляде так и не исчезла, но благо хватило ума исчезнуть самой. Тихо, задом. Пока я взвешивал в руках пресс-папье, раздумывая, куда бы его запустить.

После ухода секретарши легче не стало. Количество вопросов на повестке лишь увеличилось. Мало того, что одна сумасшедшая дамочка контузила моего младшего, я остался еще и без секретарши. На три долбаных недели!

И ведь не обидно было бы, если бы сам налажал. За свои ошибки я привык платить, и щедро. Бывшая могла подтвердить. Но вины не было. Девка сама спровоцировала. Задом своим голым, глазами большими, как блюдца, и блестящими. Да и не отбивалась она, когда я ее тискать начал. Активничать не пыталась, за член не хватала. Но не брыкалась!

Возможно, не трать я время на поцелуи, и не сбежала бы. С этими бабами… хрен разберешь. Только теперь исправлять ситуацию было поздно. Теперь у меня подвалило геморроя, а отложить дела еще на пятнадцать минут – нельзя.

Так без кофе я и начал свой день. Со смет по онлайн-казино, которое через неделю нужно было запускать в работу. С банковских выписок и прочей текучки.

О том, что несколько минут назад эту же столешницу полировали женские булки, постепенно забылось. В паху иногда подергивало. Будто напоминало, что одной работой сыт не будешь. Но звонки, бумажки и нудный отчет Лили заебывали без секса.

В себя я пришел только в обед. Как из проруби вынырнул. На часах было два, а телефон от вибрации тихо полз к краю стола.

Беглеца я поймал на излете. Быстро взглянул на экран и не задумываясь нажал кнопку «ответить».

Как благодать за тяжкий труд и воздержание в трубке послышался грудной женский голос:

– Эд, дорогой, это Оксана, я так соскучилась. Сто лет тебя не видела…

Дальше пошли стандартные женские охи и ахи о том, как именно соскучилась. Каким местом больше. И о чем тосковала сильнее всего.

Для моих ушей это было словно бальзам. По эффекту, конечно, как подорожник к члену приложить. Толку ноль, но факт заботы налицо.