Марья Коваленко - Разрешаю стонать

– Да что ж так?! Ты ведь столько работала. Часом, не заболел никто?

– Нет, все в порядке. Просто не получилось… уехать.

– Ай-яй-яй! Нехорошо. Отдых – это ведь так важно. Витаминчиков поесть, в море поплескаться. Детенышу горы показать.

Для человека, который отпускал меня скрепя сердце, Кузьмич подозрительно грустно воспринял возвращение. Он будто действительно жалел, что я не отдохнула.

Уже на этом моменте мне стоило насторожиться и тихонечко допросить всезнающего завмага. За три года работы без отпуска Кузьмич ни разу не упоминал вслух слово «отдых». И тем более не жалел, что у кого-то он сорвался.

– Ну, так, может, еще получится? – водянистые глаза блеснули надеждой. – Поменять билеты или здесь где-нибудь отдохнуть.

– Эмм… Сейчас, наверное, нет.

Я, как рачок, боком попятилась в сторону своей каморки. В безопасность.

– Возражать не буду! – Кузьмич сорвался за мной, словно хотел опередить.

– Зато потом не придется всю работу делать.

Не раздумывая больше, я включила свет и сделала шаг в кабинет.

Челюсть упала вниз сразу. За ней в ноги бухнуло сердце. Какие только неприятности ни случались со мной за годы работы, но стол я свой всегда оставляла чистым, документы раскладывала по папкам и чай не пила.

Наслаждаться жизнью или устраивать бардак мне было некогда. За зарплату в полставки Кузьмич грузил делами как за целую. Чтобы все успеть, приходилось крутиться.

Сейчас же кабинет представлял собой что-то среднее между столовой и пунктом приема макулатуры. Возле компьютера красовались сразу две чашки. Грязные! Рядом открытая пачка печенья, россыпь конфет и вскрытая упаковка презервативов. Клубничных с пупырышками.

На тумбочке справа пизанской башней высилась стопка документов. Еще два дня назад ничего подобного здесь не было. Год и два года назад – тоже. Вывод напрашивался сам.

– Вы нашли мне замену?

Чтобы не рухнуть, я села на коробку с папками. О том, что могу что-то смять или раздавить, и мысли не возникло. Смялась я сама. Как листок бумаги, которым попользовались и выкинули.

– Леночка, солнце мое, да какая ж эта замена? Это так… – Кузьмич махнул рукой. – До тебя ей далеко. Всему учить нужно. Все подсказывать.

Что именно подсказывать, по презервативам было ясно без слов.

– Вы насовсем ее приняли? Даже без передачи дел…

– Да тут все так закрутилось… быстро.

– Но у меня нет другой работы, – я подняла голову к боссу. Второй день и второй облом. Проклял кто-то, что ли? – Найти новую быстро не смогу. Сами знаете, как все не любят нанимать мам с маленькими детьми.

– Бог с тобой, девочка! Что ж я, чудовище какое? Да чтобы я маму с ребенком без денег оставил… На пособие…

Кузьмич засуетился. Из сейфа, в котором всегда лежали лишь печать и документы, появились бутылка коньяка и рюмка. Одна. Не глядя на меня, он хлопнул пятьдесят грамм. Потом заулыбался.

– Ты только не волнуйся. Я обо всем позаботился. Мы же почти семья!

Если до этого я еще могла принять витиеватые фразы за попытку сохранить лицо, то сравнение с семьей не лезло ни в какие ворота. От злости даже расстройство отошло на второй план.

– И что вы мне предлагаете?

Кожа правой ладони загорелась. Никого никогда не била по щекам, но вчера будто во вкус вошла. Один удар по нахальной физиономии, и сегодня так и хотелось повторить.

– Работу, – тут же нашелся Кузьмич. – Хорошую. С зарплатой выше, чем у меня. Да и кабинет, наверное, будет получше, – он глянул на свои часы. – А вот сейчас наниматель как раз и подъедет. Сама обо всем узнаешь и договоришься.

– Вы… Вы меня кому-то порекомендовали? – не верилось.

– Да тут интересовался один. – Вместо того чтобы рассказать подробности, Кузьмич помог мне подняться. Распахнул дверь, намекая на выход. – И это… Не благодари!

После «не благодари» мне просто необходимо было остановиться. Послать бывшее начальство подальше. Схватить свою ручку (единственное, что было в кабинете мое). И убраться подобру-поздорову.

Не навались на меня такое количество неожиданностей, я бы сообразила. Диагнозов психиатрических в амбулаторной карте пока не числилось. Но суетливость Кузьмича, моя растерянность, бардак вокруг… Шансов не было.

Как овца на закланье, я вышла на улицу. Перекинула сумку через плечо. Повернулась к дороге. А больше делать ничего не пришлось.

Госпожа Удача снова обнажила филейную часть, и рядом со мной остановился джип. Дорогой. Красивый. Правильного черного цвета. Идеально подходящий бессовестному голубоглазому гаду, который сидел за рулем.