Мила Реброва - Одержимость мажора

Ника

Пока иду домой через магазин, чтобы купить любимое мороженое брату, в голове теснятся мысли о Мирзоеве. Как же заставить его от меня отстать? Такое ощущение, что я своим поведением только раззадориваю его, вместо того чтобы оттолкнуть. Вот что за удовольствие преследовать девчонку, которая открыто отшивает и всячески показывает, что не терпит твоего общества?

Ни за что не поверю, что понравилась ему по-настоящему. Скорее, он с кем-то на меня поспорил или просто любит добиваться своих целей. Я для него этакий крепкий орешек, который он во что бы то ни стало вознамерился расколоть. Но я не поддамся, пусть оттачивает мастерство пикапа на ком-то другом. Еще бы перестать думать об его мятном дыхании и красивых полных губах, которые так сладко ощущать во время поцелуя…

Как говорят, бойся своих желаний. Напрочь забываю о Мирзоеве, едва вхожу в квартиру. Застаю в комнате заплаканную маму, врачей скорой помощи и бледного брата на диване. Он такой беспомощный и слабый, что у меня чуть не останавливается сердце. Мороженое выпадает из рук, но я не обращаю внимания и кидаюсь к родным.

– Что случилось?!

– Саше стало хуже, – рыдает мама.

Врач укоризненно на нее смотрит, порой мне приходится становиться взрослой и приводить ее в чувство.

– Мама, ты пугаешь Сашу, всё хорошо же, да? – с намеком смотрю на доктора, а он, вздохнув, принимает правила игры.

– Конечно. Мы вовремя приехали, вы всё сделали правильно, – находит нужные слова, чтобы успокоить маму и снять с нее чувство вины, которое так четко отражается на лице.

Плакать она перестает и внимательно слушает мужчину, который говорит, что, хоть всё и в порядке сейчас, но нужно подумать о дальнейшем лечении. Сталкиваемся с мамой взглядами. Информация не новая. Все врачи говорят одно и то же. Можно кратковременно лежать в больнице, но лучше сделать операцию и вылечить брата. Но лечение и реабилитация влетят в копеечку, а у нас нет таких денег.

Почему-то в этот совсем неподходящий момент думаю о Халиде. Мозг совершенно естественно связывает отсутствие денег у нас с его благосостоянием. Что для меня недостижимо, для него – обыденность. Деньги для него просто фантики, ничего не значащий мусор, которым он готов сыпать без разбора.

Как же несправедливо! Слезы готовы пролиться, но я держусь. Ради мамы. Ради брата.

– Сашок, ну ты чего тут? – сажусь возле него, беря за маленькую ручку, такую тонкую, что она похожа на сухую веточку дерева.

– А ты мороженое принесла? – с трогательной улыбкой спрашивает, поглядывая на доктора – разрешит или нет.

Тот кивает.

– Принесла. У тебя нет температуры, поэтому можно, но маленькими ложечками, – предупреждаю его и иду на кухню за тарелкой и ложкой.

Пьяный сосед крутится вокруг грязной плиты. Опять воняет куревом. Не знаю, что хуже: когда он демонстративно курит на кухне или когда дымит на балконе, а дым залетает к нам в комнату. Раньше мы жили в нормальной квартире, и я даже не знала, что бывает так, когда рядом с тобой в одном помещении живут совершенно посторонние люди.

Избегая стычки с ним, вхожу в комнату, там уже только мама и Саша. Брат отвлекается мультфильмом, мама отрешенно смотрит в одну точку, сплетая и расплетая пальцы. Замечаю, что у нее появились седые волоски. Как так? Она же совсем молодая.

– Тут кое-что прописали, – подает она голос, забирая у меня тарелку с мороженым. – Сходишь в аптеку?

– Конечно, мам.

Уже там выгребаю последнюю мелочь. Лекарство оказалось очень дорогим. Скрепя сердце печатаю сообщение Риде, чтобы попросить денег в долг. Скоро придет стипендия и заплатят за смены в магазине. Подруга без вопросов шлет вдвое больше, чем я попросила.

С досадой смотрю на свой серебристый телефон, куда упало уведомление о приходе денег. Озираюсь. В нашем неблагополучном районе нужно прятать такую дорогую штуку, иначе стырят. Надо продать его в барахолку, пока не поцарапала, а себе купить дешевый. Не хочу я ходить с подарком от крутого мажора.

«Классное было свидание. Надо повторить», – вижу вдруг сообщение от него и от злости стискиваю серебристый корпус.

Ничего не отвечаю. Обойдется.

Ему развлечение, а мне – одно лишь мучение.

***

– Ну ты даешь! – слегка обалдеваю я, когда подруга сообщает мне по телефону, что до конца учебного года не вернется. – А как же зачеты?

– Папа договорился с кем надо, – отвечает Мадина. – Не хочу больше играть в игры Ратмира, исчезну из виду, и он отстанет, найдет себе новую игрушку, – вздыхает она, а я думаю, куда бы сбежать мне, чтобы Мирзоев, который с утра уже успел прислать пожелание с добрым утром, исчез.