Мила Реброва - Одержимость мажора

Дернуться не могу, иначе мы свалимся вниз и разобьемся! Чуть пытаюсь увернуться, как железная кабинка шатается, рискуя перевернуться и вывалить нас на землю! А Халиду хоть бы хны, он просто продолжает вжиматься в меня, напирая как бульдозер.

Неужели ему не страшно?! У меня внутри несется адреналин, разгоняя кровь по венам бешеным потоком и заставляя сердце колотиться в груди вдвое быстрее обычного.

– Что ты хочешь? – истерично визжу, хватаясь за его толстовку, чтобы иметь хотя бы какую-то опору, так бы я ни за что в жизни не притронулась к мерзкому мажору. – Угробить нас?

– Не ссы, Губастая, никуда мы не свалимся, – пугает меня своей наглой улыбкой, – я не дам тебе упасть.

– Зачем ты забрался сюда? Кто тебя звал?! Уходи!

– Я как бы не могу, – ухмыляется, начиная лапать меня за талию, и приходится терпеть из страха упасть. Колесо медленно крутится, поднимая нас до самого верха, вид вокруг превращается для меня в смазанное пятно, я вижу лишь неясные силуэты и перед собой – глаза Халида, которые не позволяют мне отвернуться. Он будто гипнотизирует меня, черт его дери.

– Сядь на сиденье, ну пожалуйста, – ненавидя себя за слабость и дрожащий голос, прошу, – мне страшно.

– Боишься за свою жизнь или меня? – спрашивает, скользя ладонями вверх. Еще чуть-чуть, и он коснется моей груди.

– Убери руки, – шиплю, страх превращается в дикую злость.

Может, он наслаждается страхом и испытывает удовольствие, видя его?

Тогда нужно оказать ему ярое сопротивление?

Я не знаю, как на него повлиять, поэтому пробую всё подряд.

– Тебе же нравится, – вдруг заявляет он, не переставая трогать меня.

– Нет! – пытаюсь сдвинуть его руки. – Что ты несешь?!

– Я вижу, когда девка готова прыгнуть ко мне в постель, – продолжает давить силой и своей самоуверенностью, – и предпочитаю быстро переходить к главному.

– Ты меня с кем-то перепутал, Халид! – впиваюсь ногтями в его кожу, но он даже не дергается, так и держит свои руки прямо на моей груди, заявляет права. Я готова убить его прямо здесь, и сделала бы это, если бы не чертово колесо, зависшее на огромной высоте.

– Я вижу вас всех насквозь, – медленно тянет он, явно наслаждаясь ситуацией, пальцы сжимаются сильнее, он не прекращает висеть надо мной, губы в миллиметре от моих, уже не вижу его глаз, только чувствую горячее дыхание, овевающее кожу. – Твои губы…

– Что… – теряюсь, приоткрывая рот, всё тело стягивает напряжением.

Губы? Почему он говорит о моих губах?

Нет-нет-нет, неужели Мирзоев хочет воспользоваться ситуацией и поцеловать меня?

– Ты их облизываешь, я уловил сигнал, – шепчет прямо в губы, скользя руками мне под спину и приподнимая меня к себе, мы практически в шаге от поцелуя, и я не понимаю, почему не сопротивляюсь, ведь я не хочу этого поцелуя, мне ненавистен этот грубый парень, который точно считает меня дешевкой и принимает за кого-то другого, с кем он привык иметь дело.

– Ты… – на выдохе говорю я, стараясь дать ему понять, чтобы отстал, но не успеваю, он просовывает язык мне между губ, начиная жадное вторжение.

Меня будто кипятком ошпаривает, по телу враз бегут горячие волны, я не успеваю опомниться, как Мирзоев уже терзает мои губы, вовлекая в первый в моей жизни поцелуй. Ничего не понимаю. Слишком много эмоций. Страх за свою безопасность перетек в страх своих же чувств. Незнакомый парень, который меня ужасно бесит, залез ко мне в кабинку, спеленал своими руками и насильно поцеловал! Это не укладывается в голове!

Я же сопротивлялась, я и сейчас отталкиваю его изо всех сил, но он так крепко меня держит, что невозможно ускользнуть. Его рот слишком напористый, язык развязно гуляет по моему рту, а я теряю малейший контроль над ситуацией.

– Так-то лучше, – самоуверенно заявляет Мирзоев, наконец отпустив меня и садясь рядом, и, чтобы я не отодвинулась, опускает железную перекладину перед нами. Вцепляюсь в нее трясущимися руками. Колесо продолжает движение. У меня перед глазами тоже всё крутится, потрясение настолько сильное, что не могу дышать, говорить, думать, просто не в себе. Что это было?! Как я это позволила?!

Мирзоев кладет руку мне на плечо и прижимает меня к себе.

– Так мы договорились?

– О чем? – шепчу, глядя перед собой в пространство слепым взглядом.

Какой же я смелой была в своем воображении, резко давала ему отпор и всегда была на коне, оставляла за собой последнее слово, а в реальности оказалась безвольной тряпкой. Никогда себе этого не прощу! А Мирзоеву еще покажу, что бывает с теми, кто лапает и целует девушек без их на то согласия!