– Ты запомни – я отрезаю обычно резко. Меня можно долго изводить, дергать за нитки, манипулировать – ну, вот как она это делает. Но в одно утро я открываю глаза – и все. На меня больше не действуют ни слезы, ни претензии, ни упреки. Я просто становлюсь внутри свободна от человека и его проблем. Да – могу общаться, но близко уже никогда не подпущу. Она давно уже ничего обо мне не знает. Совсем ничего, понимаешь? Но пока это еще больно – когда человек, бывший тебе близким, перестает знать о тебе хоть что-то глубже, чем остальные. Но я это переживу, ты ведь знаешь.
– Все, малыш, не развивай, я слышу слезы в голосе, – прерывает Олег. – Не хочу, чтобы ты плакала.
– А я не буду.
– Как у вас погода?
– Не поверишь – тут все снегом завалило, нехилый такой апрель, да?
За ночь действительно выпал снег, его столько, как даже у нас в Сибири в этом году не было – утром я едва добралась через двор до такси, проваливаясь в сугробы выше щиколотки. К вечеру эта радость начала таять, и стало еще хуже – под верхней коркой образовались лужи, глубину которых оценить взглядом оказалось совершенно невозможно. В результате я провалилась в такую лужу, зачерпнув полные ботинки и вымочив джинсы до колена.
– Ты смотри там, скользко, наверное?
– Я никуда не хожу, заказала продукты в доставке.
– Ладно, малыш, мне пора, – с сожалением произносит Олег. – Договорился поужинать с партнером.
– Ну, приятного вечера тебе.
Кладу трубку и еще долго сижу на подоконнике, рассеянно глядя на реку под окном.
Назавтра, с трудом опять добравшись до такси, еду в больницу. От капельницы становится дурновато, я долго сижу в холле больницы, не в состоянии даже вызвать такси, и вдруг – о, чудо! – в холл буквально вбегает Олег с дорожным саквояжем в руке и озирается по сторонам. Вяло машу ему рукой, и он, с облегчением выдохнув, устремляется ко мне:
– Слава богу, успел!
– Ты чего домой-то не поехал?
– Смотрю, я тут нужнее, – усмехается он. – Давно сидишь?
– Минут двадцать.
– Ничего, пойдем на улицу, подышишь, будет полегче.
Он помогает мне подняться и выводит на крыльцо. Светит яркое солнце, кругом звук капели – тают сугробы на крышах, то и дело с шумом съезжают целые кучи.
– Тут аккуратнее надо, – замечает Олег. – Такая и убьет запросто.
Мы доходим до торгового центра у станции метро, Олег предлагает отдохнуть, но я отказываюсь – если сейчас сяду еще где-то, то все, могу уже не встать. Лучше домой, в кровать.
– Ты так и не сказал, удалось ли вопрос решить.
Я лежу на кровати в пижаме и теплых гетрах, Олег возится у плиты – квартира-студия, для кухни выделен небольшой участок, кровать спрятана за встроенный шкаф, но человек с габаритами Олега, конечно, тут не спрячется.
– Не бери в голову, малыш, все хорошо там. Зато теперь смогу сосредоточиться на тебе.
– Вот это меня и пугает, – я переворачиваюсь на живот и обнимаю подушку.
– Сейчас есть будем. Ты, конечно, не хочешь, но будешь.
– Ты меня тут насмерть задоминируешь, я чувствую. Это была не такая уж хорошая идея – просить тебя лететь со мной.
– Ну, летел я не с тобой. Но то, что я здесь, меня лично радует. Ты ведь не представляешь, как я живу те две недели, что тебя не бывает, – он ловко накрывает на стол, расставляет тарелки, стаканы, достает из холодильника большую салатницу. – У меня минуты спокойной не бывает, потому что я прекрасно понимаю – ты тут не ешь, не спишь, все время плачешь и отвратительно себя чувствуешь.
– Иногда мне необходимо так пожить.
– Перестань, Мари. Так жить нельзя. Тебе нужен максимум положительных эмоций, это я тебе как специалист говорю.
– Я тебя умоляю… специалистов хватает и без тебя, а вот…
– Даже не начинай! – предостерегающе говорит он. – Сегодня никаких движений.
– Ты устал? – я сажусь на кровати и обеспокоенно смотрю на то, как он двигается от плиты к столу, пытаясь понять, не прихрамывает ли.
– От чего мне уставать? В порт привезли на машине, летел вроде как не стоя, здесь тоже сразу в поезд и в метро.
– Олег…
– Мари, я в самом деле чувствую себя отлично. А ты перебирайся за стол. Ну-ну, не морщись – салат поешь, и все.
Приходится переместиться в кресло и взять вилку. Салат, к счастью, с морепродуктами, это единственный вид белка, который мой организм еще пока воспринимает.
– Все, ложись, – убирая мою тарелку в раковину, говорит Олег.
– Я хоть посуду помою…
– Мари, нет необходимости. Тебе нужно лежать после лечения.
Читать дальше