Екатерина Белая - Рассвет для Сумрака

В один из автомобилей он меня и заталкивает, не обращая внимания на моё ожесточённое сопротивление.

Садится следом на заднее сидение, и я слышу щелчок блокировки дверей.

Всё. "Оставь надежду всяк сюда входящий" – почему-то всплывает эта фраза в голове.

Я застываю.

Не свожу глаз с его профиля, размышляя о том, что меня ждёт. Становится страшно от этой неизвестности, поэтому, не подумав, выпаливаю:

– Что дальше?

Вижу, как дёргается его щека, и он резко бросает на меня свой давящий взгляд.

Молчит. Оценивает. Решает. Затем произносит то, от чего я напрягаюсь ещё больше:

– Прокатимся до тебя, Светик, – уголок его рта зловеще приподнимается. – Хочу познакомиться с твоим мужем.

Когда слышу фразу про мужа, понимаю, что Романов выяснил лишь официальную информацию.

Как обстоят дела на самом деле, он не знает.

Это хорошо. С одной стороны.

А с другой, я понимаю, что человек, который когда-то мне помог, окажется под ударом.

И это очень плохо. Очень.

– Брак фиктивный, – выдавливаю онемевшими губами. – Том Ванснес мой муж только по документам.

Смотрю на него в упор, не отводя взгляд.

Замечаю, как он чуть наклоняет голову вбок, прищуриваясь.

Сканирует меня. Считывает рентгеном, пробирая до нутра.

Выдерживать его тяжёлый взгляд невыносимо. В районе солнечного сплетения появляется тупая боль. Реагирую на неё, рвано выдыхая.

По его лицу невозможно что-то прочитать. Он умеет скрывает свои эмоции, в то время как эмоции других распознаёт на раз.

Можно назвать его эмпатом. Только с той разницей, что чужие чувства он через себя не пропускает. Лишь разгадывает их на интуитивном уровне. А потом использует в свои грязных целях.

Ищет в человеке слабое место, а затем бьет по нему. Безжалостно и коварно.

О, да… Я знаю его методы.

На собственной шкуре испытала присущие ему жестокость и холодный расчёт.

Напоминаю себе об этом, пока разглядываю суровое лицо.

Были времена, когда я верила, что в нём есть что-то человеческое. Мне казалось, что под маской монстра скрывается душа, нуждающаяся в любви.

Но я ошиблась. И поплатилась за свою глупость. Жёстко поплатилась.

– Фиктивный, говоришь? – саркастически выгибает бровь, ухмыляясь. – Ну, тогда, думаю, ты не сильно расстроишься, если станешь вдовой. Фиктивно. Только по документам.

Апеллируя моими же словами, наблюдает за реакцией. Выворачивает душу своей несправедливостью и жестокостью.

От его слов сердце болезненно сжимается.

Я не хочу, чтобы из-за меня пострадал невинный человек. Но что я могу?

Сейчас Романов абсолютный хозяин положения. И я, и он понимаем это.

Ощущаю, как внутри просыпается гнев.

Неосознанно выпрямляю спину и сжимаю кулаки, словно готовясь к нападению.

Слезы мгновенно высыхают. Страх отходит на задний план.

– Ты не сделаешь этого, – зло цежу.

Вижу, как его взгляд меняется.

Вместо холодной отстранённости в зрачках вспыхивает огонь.

– Да неужели? – расплывается в дьявольской улыбке.

Не хочу отчитываться перед ним. Но скрепя сердце, делаю это:

– Мне нужно было оформить гражданство. И Том помог мне. За деньги.

– Как интересно, – скучающе тянет. – Много папочкиных бабок угрохала, чтобы спрятаться от меня?

Много. Почти все, которые смогла прихватить с собой, когда бежала из страны.

На эти деньги я создала себе новое имя и новую личность. А главное смогла укрыть самое дорогое, что есть в моей жизни…

Машина резко останавливается, выводя из размышлений.

Смотрю в окно и понимаю, что мы подъехали к моему дому.

Не к дому Ванснеса, где я официально числюсь, а к моему реальному дому!

Нет-нет-нет! Это самый ужасный расклад, который можно только придумать!

Паника поднимается к самому горлу. Бросаю быстрый взгляд на Романова и вижу, что он наблюдает за мной. Наслаждается эффектом неожиданности, который удалось произвести.

– Куда мы приехали? – притворяюсь, заведомо зная, что выгляжу глупо.

– А это мы сейчас как раз и выясним, – произносит, открывая дверь.

Он вытягивает меня из машины и тащит к нужному подъезду.

В голове бьется лишь одна мысль. Нельзя, чтобы мы добрались до квартиры!

– Убери руки! – ожесточённо брыкаюсь.

Ногтями врезаюсь в кожу внешней стороны его ладоней, оставляя борозды царапин.

Я бы сейчас с удовольствием расцарапала его физиономию. Только не могу дотянуться, к огромному сожалению.

Всеми силами продолжаю сопротивляться, но мои попытки тщетны.