Сильвия Лайм - Кукла колдуна

На мужской спине вспыхнул огромный черный скорпион, крупными сочленениями напоминающий созвездие на небе. И в следующий миг все три фигуры исчезли.

Вокруг сразу же стало немного темнее. Нериэнта озиралась по сторонам, кажется, не веря, что осталась жива. В конце концов ее взгляд упал на мотылька в ладонях. Она поднесла его повыше к глазам, из которых, оказывается, уже давно катились слезы.

Маленькое существо пошевелило волшебными крылышками. Затем взлетело, покружило немного вокруг нее и в итоге село на живот фурии. Но едва Нериэнта решила снова его подобрать, как мотылек засеребрился волшебством и втянулся внутрь нее.

Фурия изумлённо захлопала глазами, водя ладонями по ткани тонкой куртки. А затем встретилась взглядом с Дайреном.

Мужчина задумчиво смотрел то на нее, то на собственного золотистого мотылька. И после короткой паузы быстро двинулся к статуе Арилейны. Почти не дыша, он протянул руки вверх, заставляя волшебное существо взлететь, перебраться на холодную хрустальную поверхность.

Некоторое время ничего не происходило. Дайрену казалось, что у него под ребрами вот-вот что-то разорвется, болезненно разметав его самого на ошмётки.

Но внезапно мотылек вспорхнул. Он ударил тонкими крылышками, от которых во все стороны сыпалась искристая пыльца, и сел на пальцы Арилейны. На те самые распахнутые пальцы, застывшие в воздухе после прикосновения к груди рыцаря мрака.

Дайрен перестал дышать. Мотылек последний раз шевельнулся и растворился.

В тот же миг алый хрусталь изваяния начал темнеть. Сперва пропала краснота, сменяясь голубоватым блеском. А затем там, где мотылек коснулся камня, в прозрачных пальцах заструилась кровь. Появились мышцы, кожа, вены и капилляры, тянущиеся вверх к ладони, к запястью и дальше.

Первому рыцарю мрака показалось, что где-то вдали заиграла музыка. А, может, это играло что-то внутри него. Что-то, заглушающее рвущийся крик.

Он сделал крохотный шаг назад, чтобы видеть ее всю. Он не верил.

Напротив него стояла его Арилейна. Длинные ресницы дрогнули, грудь поднялась и опустилась. Пухлые, горячие губы изогнулись в улыбке. А глаза, полные дождливого серебра, смотрели только на него.

И внутри Дайрена колоколом стучало только два слова, раздирая на куски от переполняющего счастья:

Арилейна. Жива.

Она сидела рядом с ним и беспечно болтала. Улыбалась, брала пальчиками маленьких креветок, обмакивала их в соленый ореховый соус и клала в рот. Обхватывала полными губами и жевала.

А потом перехватывала его взгляд и краснела, не опуская глаз. Дайрен знал: ей нравилось его внимание, нравилось его безумное, накаленное до предела обожание. Когда он смотрел на нее вот так, не отрываясь, выхватывая каждое движение, мысленно лаская каждый ее жест.

И он делал это. Смотрел на нее и никак не мог надышаться. Знал, что теперь все хорошо, что его фея снова с ним, и так будет всегда. Но где-то глубоко внутри остался жить безответный, загнанный глубоко-глубоко страх, что все повторится вновь, и ему придется пережить самое страшное. Смерть того, без кого сам воздух превращается в раскалённый свинец. И дышать больше не хочется.

Но она жива. Правда жива. И Дайрен уже решил, что ни в коем случае не позволит ей умереть раньше себя. Лет через сто или тысячу. Или все десять тысяч. Но все равно не раньше себя.

Дайрен закрыл глаза, вспоминая, как это все произошло больше месяца назад. Как она вернулась к нему из небытия.

Шла по траве, не касаясь ее. Словно призрак. Продолжение странного божественного волшебства, которое вот-вот растает. Он смотрел в живые темно-серые глаза своей феи и боялся, что ничего не получилось, и на самом деле она все еще статуя.

В тот момент занялся рассвет. Солнце выглянуло из-за горизонта, впервые за последние два дня озарив небо золотыми лучами.

Арилейна никуда не исчезла. Напротив, она приблизилась к нему, обвив тонкими руками его шею и горячо поцеловала. Словно в последний раз.

Словно в первый раз.

Затем сказала, что у нее есть одно незаконченное дело и заскользила над землей, едва касаясь травяных стебельков. А позади нее расцветали цветы. Везде, где сочной зелени касались ее ноги, к небу тянулись разноцветные бутоны.

На одно короткое мгновение за женской спиной мелькнули едва заметные искристые крылышки, как у бабочки или стрекозы, и снова исчезли. Дайрен не верил своим глазам. Не понимал, что она собирается делать.