Фасо Буркина - Гроза

Воображала, что ты разглядываешь мою киску

Дрочила себе до покраснения и оргазмов.

Может развращённость и из-за соседства с Афониными, может нет. Не скажу. Потому как этот путь жизни нами не пройден… и уже не пройдётся…. Ты что?" — удивленно вскинула она голову к его взору.

Он просто хотел поцеловать свою умницу. Поцеловал, как умницу в лоб. Затем, как любовницу, в губы. В глаза, наполненные искренним счастьем. В соски, готовые пропустить сквозь себя литры детского питания. Пупок, необычной глубины. И срамные уста, радующиеся своей эластичности, чтобы плотно охватывать член, снимать с него, как поршневые кольца моторное масло, совковую смазку. Уста эти подвижны — мышцы вагины, пульсируют, выдавливают к краю женские секреты. В них масса женских гормонов, стимулирующих мужские органы к действию.

Целуя промежность, он называет пухлую вульву, пирожком. Просит разрешения съесть один. Она разрешает насладиться и не одним, а сколько ему будет угодно,

Дочь уже требует заткнуть влагалище, перемешать секреты у входа в вагину с соками у шейки матки. Она, изогнув позвоночник, наблюдает как его орган входит меж створок, роняет голову и поднимает попку до упора в лобок отца.

Долго, где-то с год меж ними ничего не было в плане секса. Однажды Наташа намекнула, что хочет пирожки. При этом глянула отцу в глаза. Сделала пошлый жест

А утром, прям перед выходом в школу сунула ему записку. "Квартира 30. 16 00" Он прочёл. Она кивком спросила: "Да?". Он подтверждающе кивнул.

"Ебальная квартира. Видимо Светка ей ключ дала. Хорошо всё-таки, что я не сломал чертёнку шею!". — думал он в 4 после полудня, поднимаясь на пятый этаж.

Дочь видимо слышала его шаги — стояла за дверью. Обнажённая до бесстыдства — полулежала на обувнице, раскрыв блестящую звезду. Он захлопнул и зафиксировал дверь щеколдой. Сразу упал на колени и впился поцелуем в срамные губы. Временами отстранялся, разглаживая густую поросль волос, любовался личным творением — пиздой. И вновь слизывал волшебный нектар.

"Пап, отнеси меня на кровать — на твёрдом больно…. Разденься…. Нет! Не надо мыть! Пусть в пыли! Пусть вонючий! Я давно мечтала облизать твои кокушки…. Потом расскажу…, дай сюда…. Здравствуй, мой желанный хуй! Пап, об одном предупреждаю — без заглота! Не то обрыгаюсь до посинения…. Вот он! Истинный духан мужицкий! Давно я его не нюхала! — Наташка всунула нос в место спряжения мудий и бёдер. Лизнула там пару раз. — И вкус ахуитительный — сразу в пизде огонь разжёгся!"

Дочь замолчала. Продолжая фелляцию, массировала мошонку, перебирала кокушки. Затем оседлала таз отца, попрыгала на члене. Леонид любовался как подпрыгивают её груди, как она закатывает глаза. Уже еле сдерживаясь, дождался её оргазма….

"Ты моя ненасытная дочурка! Разве Артёма тебе мало?". — наполнив лоно дочери семенем, поинтересовался.

"Иногда он так… выебет, что думаю: на год хватит оргазмов. Пару дней проходит — нет, даже недели не то, что год не протяну. Потом опять такое. А тут ты… Всё в тех же трусах. И мне охота уже твоего семени. Видимо в нём какой-то ингредиент… наркотик своеобразный. Вот и позавчера села возле тебя телик смотреть. Чувствую тепло твоего тела, и писька вскипает…. И ведь буквально за пару часов до этого зарядилась от Тёмки годовой порцией…. Ебливая я да…? Правда? А кто ебливей я или мама, или тёть Тамара…? Да видела я как ты мял её в беседке. Она так широко ляжки раздвинула, что не заметить твою руку у неё на пизде невозможно. Я вначале обиделась… это было ещё до того, как мы с тобой… и даже раньше, ещё до Тёмки…. Обиделась и думаю, на чужих баб у него встаёт, а родную дочь разок, хотя бы головкой по щели…. Хотела маме рассказать. Но подумала и поняла, что возможен развод и тому подобное. Так кто ебливей всех…? Это ты для того, чтобы не обидеть меня?"

"Нет! Для того, чтобы ты не внушила себе, что двоих мужиков тебе уже мало! С мамой у нас уже рутинные соития происходят. Тамара… я бы послал её куда подальше, но как выпью…. Да! Становлюсь не свой. А ты сейчас такая… живая и вёрткая только потому что молода и… развращена Томой, ей детьми. Ты сказала, что давно не нюхала мудья мои. Разве было такое?"