Konstantin Kerby - Принцип без принципа

Вдоволь насмотревшись на этот театр из зала, я решил появиться на авансцене в роли сочувствующего. Подойдя к ним, я начал шутить, и эти шутки полностью обрисовали Кристине весь «ужас» случившегося. Олеся отнекивалась и говорила, что не знает этого фотографа, а я, «поняв», что Кристине важно получить эти фотки до момента их публикации в Сети, «серьезно» пообещал что-нибудь придумать. Это ее успокоило, и мы выпили уже втроем просто за знакомство.

Мне стало интересно, где же парень, который был с ней, и мы с моей «ассистенткой» выслушали историю о уродах, которые ничего не понимают в укладе клубной жизни и слишком деревянные, чтобы понимать, как и с кем нужно общаться.

Мы также узнали, что теперь она совсем одна здесь и очень благодарна, что мы с ней, и вместе нам очень весело. Было очень похоже, что она почти напилась, и, дабы не доводить ситуацию до беспамятства, я по-джентльменски предложил проводить ее домой. Она вроде как хотела остаться, но я замотивировал ее тем, что все равно уже ухожу, убедил, что пора.

Примерно предполагая сценарий, я изначально договорился с Анатолем, что клубная развозка в виде «мерса» будет в моем распоряжении, и поэтому мы, красиво выйдя из клуба, тут же упали в кожаный салон «мерса», который отправился в путь к ее дому на правой стороне Невы, находящемуся на Потемкинской улице.

Поскольку развозка была оснащена салонным стеклом, наше романтическое путешествие через Вантовый мост (остальные мосты были уже разведены) прошло в постоянных глубоких поцелуях и ее парой оргазмов от моей руки. Ее тело было бесконечно волнительным, она отдавалась моим движениям с полубессознательной страстью, и это отчасти останавливало меня от полноценного секса.

Поэтому, когда мы приехали к ней, я стал джентльменом и, попросив водилу подождать, проводил ее до квартиры, помог открыть дверь и даже снял с нее туфли, но на все остальные ее призывы ответствовал с честью и достоинством, говоря о том, что отношусь к ней с уважением и очень ценю, а потому хочу, чтобы «первый раз» (поцелуи и фистинг в машине не в счет) был не в таком усталом состоянии, и я ее обязательно наберу утром. Она поплыла в романтике, подарила мне долгий, по ее мнению максимально нежный поцелуй, разящий кислотой перегара, и отпустила.

Вернувшись к машине, я повторил путь в клуб, где меня ждала Олеся, приятно удивлявшая собою за этот вечер столько раз. И мы продолжили веселье уже в том взрослом состоянии, когда все любят друг друга, потому что ценят миг Настоящего, который уже никогда не повторится.

Следующие пару недель были почти ничем не примечательными. Я мотался по делам и без них в том числе в Москву, познакомился с парой прекрасных дам и почти забыл о своей ожидающей пассии. Хотя надо сказать, что мы «нежно любили друг друга» в виртуальном мире вотсап-смс, фб и вк. Кристина все еще мило беспокоилась (после моего напоминания, конечно же) об этом фотографе и сценах однополой любви с ее участием. Учитывая мое нежелание стать ее парнем-кошельком, я максимально цинично отваживал ее от всех попыток использовать любые из доступных мне ресурсов. Если же признаться честно, мне было недосуг до нее и комкать себе удовольствие я не хотел.

Олеся же, напротив, проявляла чудеса заботы и необузданной податливости в разных местах наших встреч, что было для меня, конечно же, приятно, но в первую очередь удобно. Поскольку в своей жизни я хорошо понимаю ценность тех мгновений, которые скашивают острые углы неуклюжей материальной реальности. Автомобили, рестораны (во время деловых встреч), ее квартира, квартиры ее подруг, уже понятный клуб – вот краткий перечень наших наслаждений за этот непродолжительный период.

На самом деле мне очень хотелось уже следующим утром приехать к Кристине и получить все, что мне причитается по праву, поскольку и ее оргазмы, и ее весьма приятное строение во всех местах были мною безобразно вожделенны. Но я хорошо понимал устройство ее логического аппарата, в котором важное место она отводила факту снисхождения до постельных сцен и обязательств, возникающих у мужчин в связи с этими фактами. Я мягко и настойчиво выводил в этой вполне прямой логической цепочке особую петлю для себя, которая делала бы меня неприкасаемым для всех ее достаточно примитивных покуситительств на какие-либо обязательства. Я создавал в ее сознании уникальный образ себя, в котором мое появление в ее визуальном пространстве делало бы ей жизнь, наполненную смыслом, а мои прикосновения к ее телу и все последующие действия делали бы ее безмерно счастливой и неожиданно искренней. Вся эта процедура мозговой дрессировки была мною уже весьма хорошо отработана, но каждый раз я добавлял в нее какие-то новые оттенки, затачивая инструменты этого процесса под конкретную личность. Удовольствие от процесса брэйнфакинга всегда имело для меня пролонгированное действие.