Вероника Мелан: Город Х

Я лишь пожала плечами – для меня уже прожитый этап. И больно мне до сих пор было не от выстрела или от пули, но от разбитого сердца.

– Да.

– И ты отправил доктора. Спасибо.

Логан все молчал. Я посмотрела на него и увидела того же самого мужчину, который когда-то сражался за меня с противниками.

– Ты… убил их? – я ни минуты не сомневалась, что он мог бы. – Кокса и Макферсона?

– Нет. Я не стал марать руки.

– Тогда как ты можешь быть уверен…

На меня взглянули озорные синие глаза:

– Я отправил Макферсона в зону «Охоты».

– В «Охоту»?! Так он выйдет…

– Без права выхода из нее. Пожизненно. Плюс, я перепрограммировал систему так, чтобы она допустила его настоящую смерть.

Ого! Какой белый и пушистый парень сидит со мной рядом! Рук он не марал, да-да…

– А Кокс? Что ты сделал с ним?

– Я же программист, ты помнишь?

– Такое забудешь.

– Я спровоцировал с его компьютера хакерскую атаку на сервера Комиссии.

– Шутишь?!

Мой сосед смеялся.

– Нет.

– Так они, – у меня не хватало слов, – Коммисионеры – они же придут за ним?

– Уже пришли.

Логан улыбался широко и жизнерадостно. Совсем как кот, который решил вывалить крынку со сметаной соседу на голову.

Вот это да… Вот это он поквитался – изощренно, жестоко, серьезно.

И я против воли почувствовала странное – да, мы не были парой, как мужчина и женщина. Но мы, как ни странно, все-таки были командой.

– Приехали.

Седан остановился у стеклянных дверей самого высокого небоскреба города. Тех самых дверей, в которые я вчера входила с гордо поднятой головой, будучи уверенной в том, что меня ждут. Сделалось тошно.

– Зачем мы здесь?

Я подниматься не буду. Незачем.

Теперь я сидела в машине, как «потеряшка». Ни одежды, ни обуви, ни места, куда идти.

– Пойдем.

– Не хочу.

– Инига…

– Я туда не хочу.

– Ты не знаешь, что там.

На меня смотрели тепло, и это пугало куда сильнее вероятности получить еще одну пулю в спину. На кону стояли оставшиеся клочки от моего сердца.

– Логан, зачем? Что мне там делать? Вчера мы все сказали…

– Не все.

Без разницы.

– Инига… я знаю, что ты храбрая. Если не пойдешь, никогда не узнаешь того, что будет дальше.

– И плевать. Я не храбрая.

– Храбрая. Я воевал с тобой в «Охоте».

В «Охоте» мне было проще, чем сейчас.

– Решайся. Давай.

Он смотрел на меня так, как не смотрел никогда, – он гладил меня взглядом.

И я почти что с психом толкнула дверцу и шагнула мягким тапком на холодный асфальт – последнее испытание, ити-его-раздери! Последнее. В моей. Жизни. Потом я уеду отсюда далеко-далеко.

Лифтовая кабина была уставлена цветами в корзинах. Белыми, желтыми, красными, розовыми, фиолетовыми. Красиво. Цветов было так много, что мы едва отыскали пространство для себя.

– Кто-то что-то празднует?

Пахло, как в оранжерее.

– Нет.

Мы почти прижимались друг к другу, потому что иначе некуда было ступить. Логан на меня не смотрел, но улыбался:

– Просто ты не ответила, какие тебе нравятся.

На меня будто вылили ушат холодной воды. Это… для меня?

– Даже не думай…

Бежать было некуда; к тому же он крепко взял меня за запястье. В эту же секунду остановился лифт, прибыв на верхний этаж. Разошлись в стороны двери.

Цветы были и здесь – много цветов, – весь коридор в них утонул.

– Все, прекращай эти шутки. Не смешно… Ты хотел извиниться? Ты извинился. А теперь пусти меня – мне пора уходить.

– Ты еще не дошла до квартиры.

– И не дойду!

– Давай же, прояви храбрость, узнай, что тебя ждет там.

Сволочь. Я насупилась, резко выдернула свою руку и решительно направилась в сторону двери пентхауса с намерением у нее развернуться и сказать, что там ровным счетом ничего интересного нет. Не смешная шутка. Идиотская. Тупая.

Он заставил меня войти в квартиру; щелкнул за спиной дверью. Я, злая, как черт, сделала два шага вперед и развернулась для того, чтобы прервать, наконец, этот балаган.

Развернулась, нахмурилась и даже открыла рот.

Логан опускался на колени.

На одно. Колено.

И смотрел он на меня при этом так, как не смотрел никогда, – открыто, честно, просительно. Он был раним и уязвим в этот момент – он никогда-никогда-никогда еще не был таким…

– Инига.

А голос хриплый.

У меня дрожали колени, я все еще ждала подвоха. Вот сейчас это кончится, вот сейчас, нет, сейчас – он ведь не скажет того, чего я жду. Не скажет. Мне хотелось разреветься прямо у порога – начать лить слезы в три ручья и утирать лицо кулаком.