Вероника Мелан: Город Х

– Наверное, скоро объявят.

Устроившись в салоне воздушного судна (забитого пассажирами до отказа), мы надеялись на несколько вещей: на то, что нас накормят обедом или хотя бы закусками, на наличие в спинках сидений видеопроигрывателей, на широкие кресла, позволяющие откидываться назад без стеснения, и на то, что лететь придется не очень долго – например, не десять часов подряд.

Пока повезло только со спинками кресел – уж они откидывались так хорошо, что превращались в кровать-плацдарм.

– Во всем есть великий смысл! – заговорщицки ухмыльнулась Радка, имея в виду, что, возможно, начинать заниматься непристойностями можно уже в самолете, и я недобро пихнула ее в бок локтем.

– А чего такого? Расставила ноги и залазь, кто хочет.

Ей бы только пошутить, да на амурные темы. Меня вот интересовало другое:

– Думаешь, мы увидим, над какими местами пролетаем?

– Сомневаюсь. Горы из облаков ты увидишь, и все.

– Ну, хоть направление бы определить…

– Зачем тебе? Потом автостопом туда поедешь?

– Да ну тебя…

Прозвучал мягкий звуковой сигнал, оповестивший о том, что посадка завершена, двери заблокированы, а стюардессы готовы демонстрировать работу спасательного оборудования.

– Если рухнем, то погибнет триста сексо-шизиков, – пошутила я.

– И не надейся, – подруга деловито щелкнула ремнем и принялась ворошить карман впереди стоящего кресла; одновременно зашумели мелкие носики потолочных кондиционеров. – Слушай, почему ни одного журнала? Ну, хоть какой-нибудь, блин… Хоть бы самый тощий? Про моду бы я полистала…

Ответ на вопрос «почему» мы получили тогда, когда шасси оторвались от взлетной полосы и наш лайнер, покачнувшись на воздушных потоках, взмыл к бескрайним синим просторам.

– Уважаемые пассажиры борта номер «Х-367», отправляющиеся в Город «Х». Полетное время объявляться не будет, равно как и высота, – по предписанию Комиссии эти данные остаются засекреченными. Так же на нашем борту не предлагается ни еда, ни прохладительные напитки…

– Вот жмоты, – буркнули сзади.

– …ввиду того, что через пять минут внутреннее освещение будет потушено, а в салоне распылен сонный газ, который сделает ваше путешествие быстрым и приятным. Не забудьте привести спинки кресел в удобное для вас положение и не отстегивайте ремни безопасности.

– Газ?

Моя челюсть брякнулась на колени. Не сказать, чтобы я много летала в жизни, но газ в салоне на моей памяти еще не распыляли никогда.

– А ты думала определить направление по облакам, – буркнула Радка. – Тут ты вообще ничего не определишь – один сплошной секрет, блин. Хоть ясно, почему нет ни журналов, ни киношек. Жопники. Ну, хоть поспим.

Она, кажется, даже не напряглась – отыскала где-то одноразовые тканевые очки, щелкнула резинкой вокруг головы и принялась на ощупь раскладывать «плацдарм».

– Слушай, ты совсем не боишься?

Насильственно засыпать мне было как-то «сыкотно».

– А у нас есть выбор?

Действительно, выбора не было. И, как говорится, можно было расслабиться и получать удовольствие.

Когда сверху зашипело и по салону потек сладковатый приторный запах, я, как и Радка, сидела в тканевых очках и зачем-то пыталась не дышать. Десять секунд, двадцать, тридцать… В какой-то момент организм потребовал свое, пришлось распахнуть рот и судорожно втянуть местный кислород с примесями.

Н-ное количество секунд спустя я провалилась в черноту.

Сколько мы летели? Где? Днем, ночью? В каком направлении?

Все осталось тайной.

Наверное, в полете одетые в противогазы или скафандры стюардессы могли ради шутки разрисовать нам морды зубной пастой, а после умыть и причесать. И так раз пять кряду. И никто бы не заметил.

Проснулись мы в тех же креслах, бодрые и отдохнувшие, – все, как ни странно, в хорошем настроении. Уже знакомый голос старшей бортпроводницы вещал о том, что погода в месте прибытия хорошая – плюс двадцать два градуса, – объявляла, что снижение самолета уже началось, и «совсем скоро мы будем в раю».

Сидящая справа Радка сладко потягивалась:

– Слушай, я б всегда так летала – это ведь прикольно, да? И выспался, и отдохнул, и не маялся, выискивая удобную позу.

Желала бы я иметь столько же бесстрашия, как она, – карамелька белобрысая.

– Уж лучше неудобная поза, но возможность осознания происходящего.

– Тебе бы все осознавать, – выслушав мою позицию, хмыкнула подруга. – Наслаждайся уже, наслаждайся. Ведь именно здесь и сейчас начинается наша свобода. Здесь. И сейчас.