Анри Коломон - В дебрях Магриба. Из романа «Франсуа и Мальвази»

– О! Дорогой пришел! – раздалось еще более радостней снизу с воздетыми руками, и от этой радости бей Хусейнид – как того называл его дорогой друг, стал даже подниматься ему навстречу по трапу.

– Как давно я тебя не видел, как хорошо что ты приехал! Что скажешь?

– Здравствуй и до свидания.

– Э, нет. Так просто я тебя не отпущу пока не угощу так что чуть не лопнешь, пока не напою так, что из ушей литься будет, никуда не отпущу!

Твердо сказал Бей Хусейнид 1 1 * Беи Хусейниды правили Тунисом. и от его рук, которыми он подхватывал за спину, невозможно было никуда деваться, ни им сопротивляться. Первым Амендралехо, а за ним, Омар Мейяд подавленный, с задержкой, и в качестве второго гостя, стали сходить вниз. Потом они вдвоем же попали к бею Хусейниду в крытые ручные носилки и затем во дворец. Там за обильным пиршеским столом в просторной зале с низким потолком, с танцовщицами, за музыкой и горами еды Амендралехо с беем Хусейнидом очень запросто можно стало поговорить между собой в стороне от Омара Мейяда.

Поведав вкратце о том что у него стряслось, Амендралехо указал так же, что как раз у того, косясь указуючи, что сидел неподалеку, на корабле и находиться в заточении его сердечная зазноба. Он и сам у него не так давно содержался под стражей, но вот благодаря удачной встречи выбрался от него. Не может ли бей Хусейнид посодействовать ему и в удачном вызволении той, что была незаконно у него вырвана? – С этими словами Амендралехо злобно глянул в сторону Омара Мейяда.

Бей Хусейнид кручинно подумав, развел руками, поохивая. – Рад бы помочь, но не могу. Для меня есть один закон – закон гостя и нарушить его – не могу! Таково наше восточное гостеприимство.

Омар Мейяд, однако, невзирая на все законы родного гостеприимства, сидел как перед убийством и подумывал сорваться и броситься бежать, невзирая на свой сан. Амендралехо же видя то что он сидит и впрямь как на иголках, подумал что что-то здесь темнит бей Хусейнид.

– Не обязательно силой и угрозами! – сказал он тогда поднося пиалу к губам.

Во всем другом помочь могу, но я не думаю, что у него можно будет ее выпросить он человек несвободный выполняет чужую волю. Не его просить надо.

– Неужели он служит прямо повелителю?

– Самому султану лично.

– Вот это дела… А какому же эго султану? Не уж-то Османскому?

– Марокканскому султану Исмаилу… Ну ты, не убивайся, это дело еще можно поправить будет. Я напишу султану Исмаилу послание, в котором очень хорошо попрошу на счет одной девчонки для одного мальчика.

– Сделай милость. И еще отпиши мне что ли ярлык какой посольский, что бы я мог добраться до султана.

– Зачем тебе это? Сиди у меня и жди!

– Нет не могу я сидеть и ждать! Я просто не выживу без нее!

– Тогда ладно, так уж и быть. Повезешь мои подарки султану и послание. А я немного погодя тоже вслед за вами поеду. Справишься обо мне через португальский порт, да там посмотри, что делать если у тебя ничего не получиться. Так пойдет? – Тогда пошел я договариваться с нашим дражайшим гостем, что-то он загрустил, сам с собой невесел…

Махмут Варлад, тот стражник, что был на Амендралехо всегда зол, пришел к нему в бывшую темницу, отделанную ныне как светлицу и сказал когда к борту выйдет прогуляться Омар Мейяд. Собственно ему для того и было сказано, что бы Амендралехо знал кто хочет с ним говорить.

«Опять двадцать пять» – подумал он. Однако положение его резко изменилось, после того-то подушевного разговора за столовыми возлияниями, когда он простейше объяснил, что плыл себе по морю, сбился с курса, плутал, как вдруг повстречался с судном и подцепился к ним. Там его отлично просто, как для подозрительного незнакомца приняли и даже выделили отдельные апартаменты ни с кем не разделяемые, в которых ему довелось хорошенько почивать. Но самое большое впечатление на него произвела та изумительная пища, что он съел с превеликим наслаждением! Невольно польщенный сановник, да ещё и к тому же восхвалённый за помощь его самому большому другу самим беем Хусейнидом был взят… до глубины души или за загривок, значения большого не имело.

Итак, значит важный сановник соизволил с ним все же поговорить, возможно от скуки однообразного плаванья, а возможно посчитав что выждал достаточно. Амендралехо волновал один важный вопрос, с которым он и подошел к тому месту, где стоял Омар Мейяд, упершись ногами в брусья борта, а лицом уставившись в сторону еле заметной гористой полосы берега.