Eve Aurton: Похищенная

— Меня всё равно найдут, ты просто не знаешь, с кем связался…

Его грудь замерла на вздохе, и на бескровных губах появилась издевательская ухмылка. Он открыл глаза и посмотрел на меня с неким снисхождением, словно я сказала несусветную глупость. Я почувствовала себя совсем маленькой на фоне его роста, на фоне этой его ухмылки, под этим снисходительным взглядом, в котором всего на миг промелькнуло что-то наподобие презрения.

— Вы все так говорите, — его губы скривились, и он посмотрел вниз, на результаты моих трудов, через которые начинала просачиваться кровь. Но чёртов мистер сама привлекательность держался на редкость стойко, он развернулся к раковине, показывая мне исполосованную мускулами спину, и взял пистолет, недвусмысленно давая понять, что ему абсолютно плевать на все неприятности, на которые я так тонко намекала. — Мне нужно отдохнуть.

Он больше не сказал ни слова, не посмотрел на меня, не дал указаний, будто наверняка зная, что я не натворю глупостей и не попытаюсь сжечь его дом. И я растерянно наблюдала за тем, как он, чуть прихрамывая, вышел из ванной, на несколько секунд оперся плечом о косяк и двинулся дальше вглубь коридора, оставляя меня совершенно одну, в полном недоумении, с призрачной надеждой, что он не умрет и всё же сдержит своё обещание, отпустив меня.

Мне вдруг стало холодно, и я впервые почувствовала себя беспомощной, зависимой от человека, которого совершенно не знала и не собиралась узнавать, но который, тем не менее, превратился в единственный шанс выбраться из ловушки, придуманной им же.

Так что, наверное, мне стоило за него помолиться.

Его квартира была до неприличия неуютной — совсем, быть может из-за отсутствия дневного света, превращающего помещение в обыкновенную бетонную коробку, быть может, из-за фанатичного минимализма, коснувшегося белых стен, совершенно свободных от картин, фотографий, календарей; вцепившегося в мебель, фактически чёрную, а при детальном осмотре тёмно-синюю, перламутровую, мерцающую при попадании света, словно покрашенный в тёмно-синий металлик автомобиль. Чёрный пол, лишённый ковров, чёрный диван, не знакомый с подушками, множество встроенных в потолок светильников, хоть как-то радующих глаз. Не удивлюсь, если этот мудак состоит в секте и поклоняется темным силам, своим образом жизни доказывая верность сатане. Но опять же… ванна его была белой, а это означало, что не такой уж он энтузиаст.

Я издала что-то наподобие смешка и устало опустила руку. Бутылка, найденная мною в одном из шкафов, скрывающих много всякой «вкуснятины», звякнула об пол, и я прищурила глаза, разглядывая результаты своих стараний — створки лифта, такие же блестящие как его нутро, были поцарапаны ножом для колки льда, который лежал тут же, напоминая мне о своей бесполезности. Туфли, кинутые мной в порыве гнева и угодившие в злосчастный лифт, дополняли картину, как и их хозяйка, сидящая на полу и прислонившаяся к спинке дивана с полупустой бутылкой виски в руках, отличного, кстати говоря, виски, а не того дешевого пойла, что продается в супермаркетах. Я назвала это компенсацией за вынужденное заточение, плюс потраченные нервы, а также помощь, оказанную мною и за которую я так и не услышала банального спасибо.

Так что, мистер сама привлекательность, это меньшее, на что я имела право претендовать.

Внутренние часы, за отсутствием настоящих, показывали на то, что прошло уже достаточно времени, чтобы он мог выспаться. Предательские мысли о его кончине заставили меня насторожиться и прислушаться к начинающей пугать тишине.

Алкоголь шумел в ушах, и перед глазами вставал мой иссохший труп, найденный лет через сто, когда это здание наконец надумают снести. А ещё я представляла, как будут задыхаться от трупного запаха, когда тело незнакомца начнет разлагаться.

И тут я по-настоящему испугалась, что заставило меня сделать большой глоток и распрощаться с единственный другом, все эти часы отлично меня выручавшим.

В бутылке оставалось меньше трети, а концентрация напитка в моей крови превысила все допустимые нормы, может поэтому я решилась на отчаянный поступок — найти его комнату и убедиться, что он жив.

Подняться с пола было всех сложнее, и здесь меня выручило отсутствие туфель.

Голые стопы приятно холодило, а кончики пальцев превратились в лёд после того, как я дернулась сначала в одни двери, оказавшиеся запертыми, затем в другие, скрывавшие за собой чёрный провал будто нежилого помещения и абсолютную тишину, напугавшую меня ещё больше.