Александр Просвирнов: Тайны одной усадьбы

Евдокия продолжила чтение, краснея с каждой страницей. Голос девушки дрожал и прерывался. Несмотря на это, она в нужных местах меняла интонацию, наделяя каждого из героев индивидуальными черточками.

– Достаточно, – остановила ее Мари часа через полтора. – Очень хорошо, Дуня! Я как будто пьесу посмотрела. Наверно, из тебя могла бы получиться неплохая актриса. Слышала про Прасковью Жемчугову? Она была актрисой из крепостных, а стала графиней Шереметевой.

– Вот так диво! – ахнула Евдокия.

– Видишь, чего только в жизни не случается! – заметила Мари. – Я бы еще с тобой поболтала, вот только поздно уже, закончим завтра. А пока возьми лечебный крем в моем чемодане и смажь мне тело.

Она откинула одеяло и перелегла на живот. Евдокия открыла баночку и тщательно растерла шею, руки, спину и ноги госпожи. Смущенно остановилась, дойдя до пышной белой попки.

– А разве там не тело? – подбодрила ее Мари. – Работай!

Ягодицы госпожи были мягкими и теплыми, и девушке почему-то приятно было их смазывать. Она даже нарочно сделала это чуть медленнее.

Подождав несколько минут, чтобы крем впитался, Мари перелегла на спину, привольно раскинув руки и ноги. Евдокия незаметно перекрестилась при виде такой срамоты и снова принялась за работу. Смазывая груди, она опять покраснела, а пройдя по животу и добравшись до его низа, вновь остановилась.

– Ну что ты как маленькая! – рассердилась госпожа. – У тебя все точно такое же, чего ты испугалась. Мажь!

Евдокия несмело дотронулась до вздрогнувших складок и быстро и мягко растерла крем ладонью. Волосы там немного начали отрастать и приятно покалывали руку. Ниже было очень мокро. Евдокия догадалась, что это от книжки: с ней самой случилось то же самое. И опять ей неожиданно понравилось ощущать ладонью мягкую, влажную, трепещущую плоть, и ее движения стали совсем медленными и нежными.

– Спасибо, милая, – поблагодарила ее Мари, и голос госпожи предательски дрогнул. – Накрой меня одеялом и попроси, чтобы завтра истопили баньку, попаришь меня с дороги.

Евдокия помахала над постелью полотенцем, разгоняя комаров, и только потом опустила полог над госпожой. Затем выскользнула из спальни и осторожно вошла в людскую, где громко храпела Пелагея. Евдокия мигом разделась и рухнула на кровать. Рука девушки невольно оказалась между ног и судорожно сжала мокрую плоть. "Грех-то какой!" – прошептала Евдокия, перекрестилась и положила руки поверх одеяла. Сердце ее бешено колотилось, и она еще долго не могла уснуть. А потом до самого утра ей снились непристойные картинки из романа Клеланда.

– Барыня ж велели топить, – горячилась Евдокия, но кухонный мужик Антип с досадой отмахивался от нее.

– У меня и тут работы полно, кака еще баня! Сама топи, вон гладкая какая вымахала. С таким задом пахать на тебе можно.

Мужик игриво хлопнул девку по пышным ягодицам. Но это был не барин, так что Евдокия резко ударила его в ответ по рукам.

– А ну, не балуй! Барину расскажу все, понял? Ты что, не знаешь, что я при госпоже Мари? Сейчас пойду ей книжку дочитывать.

Разговор происходил на кухне, где священнодействовали две пожилые толстые поварихи. Им помогала некрасивая рябая девка Агафья, которую временно взяли из деревни вместо Евдокии: молодой барин так распределил работу между домашней челядью, которую сократил вдвое против прежнего, чтобы никто не простаивал без дела.

– Конечно, при старом барине Петре Ильиче легче было, – вздыхали бабы. – Говорили, и себе что-то перепадало, и никакой строгости. Но опять же попробуй свое получи! Вечно у него шаром покати. Ключница ворует, управляющий ворует, мужики пьяные. Попробуй так у его сыночка побалуй! Только посмотрит из-под бровей – уже душа в пятки уходит. И кричать ему не надо, не то что плетью кого-то пороть. Рассказывали давеча…

Они прекратили работу и принялись обсуждать деревенские сплетни, но тут во дворе раздался стук копыт.

– Барин с полей приехали! – мигом разнеслась весть по дому.

Молнией выскочил во двор конюх, схватив жеребца под уздцы. Барин спешился. Навстречу ему уже спешила Агафья с двумя ковшами. В одном была вода, и он с наслаждением умылся. Потом что-то вспомнил и крикнул ключницу:

– Пелагея!

Та мгновенно словно выросла из-под земли. Барин достал из кармана листок бумаги и передал ей.

– Сходишь к кузнецу, пусть по этому чертежу сделает умывальник. Надоело мне из ковшика.

Барин взял у Агафьи второй ковш, полный холодного, из погреба, кваса и с наслаждением осушил весь. Прошел на кухню и несколько минут наблюдал за деловитой суетой поварих. До полусмерти напугал их строгим замечанием, что срезают слишком толстую кожуру с картошки, после чего обратил внимание на все еще продолжающийся спор Евдокии с кухонным мужиком.