Мистер Икс - Секс-пир - Вулкан эротических фантазий

Крещендо замирает, остается лишь какое-то шуршание, в которое врывается чей-то голос. Он звучит глухо и одновременно настолько мощно, что я буквально слышу, как вибрируют мембраны в динамиках.

"Я слышу тебя, дочь страстей! Каково твое желание?"

Из обеих жертвенных чаш посыпались искры и пошел беловатый дым.

"Скажи же, чего ты хочешь?"

Хотя голос и явно изменен различными техническими трюками, нельзя не узнать, что говорит, а вернее, чревовещает не кто иной, как Олег.

Мария извивается, сладострастно откидывает далеко назад голову, издает какой-то хрюкающий стон и содрогается в конвульсиях.

"Мы хотим принести тебе жертву…"

Послышалось дикое завывание, заполнившее все пространство подвала, и у меня создалось впечатление, будто действительно слышу, как смеются тысяча чертей.

Вновь вспыхивает пламя в жертвенных чашах, бледно осветив обнаженные тела Светланы и Карины.

"… Прими же нашу жертву, о повелитель страстей!.."

Вновь раздаются глухие звуки, переходящие в завывание и шум, а потом обрушиваются раскаты барабанной дроби.

"… Я принимаю вашу жертву… Дайте мне ее, страдающую от страсти и не испытывающую никаких преград".

Душераздирающий вой, вырвавшийся из динамиков, замирает затем в бурном смехе. В это мгновение там, где до сих пор не было ничего, кроме темноты, за которой лишь угадывалась стена подвала, возникает светящаяся точка, сначала почти незаметная, но с каждой минутой увеличивающаяся в размерах и излучающая яркий золотистый свет.

"Можно начинать… принесите жертву…" — доносятся до меня крики Светланы и Карины, которых, похоже, также начал охватывать экстаз. Мария выпрямляется из наверняка не очень удобного для нее положения, и все трое обнимают, гладят и ласкают друг друга, превратившись в сплошной клубок конвульсивно дергающихся тел.

Вспыхивает красный свет, его луч выхватывает из мрака Николь. От неожиданности она вздрагивает и пытается заслониться. Хотя девушка и не поняла смысла всех слов и выкриков, но, оказавшись теперь в луче прожектора, догадывалась, что сейчас произойдет что-то, находящееся в непосредственной связи с ней.

Внезапно золотистая проекция пентаграммы гаснет, а стена куда-то исчезает, как раздвинутый в обе стороны занавес. А вот и Олег, завернутый в черный балахон с надвинутым низко на лоб капюшоном.

Не верю глазам своим: всю заднюю стену занимает увеличенное изображение… женского полового органа, подсвеченного маленькими прожекторами. Вызывающие срамные губы и клитор размером с человеческую голову вибрировали и ждали… Откуда-то из самой глубины раскрытой половой щели лился темно-красный свет, а из отверстия выпирал гигантский мужской член, с толстой, налившейся кровью головкой, на которой сидел Хорст.

"Не надо… не надо…" — заикаясь, бормочет по-французски Николь.

Олег медленно поднимается и почти с царским достоинством подходит к женщинам.

В глазах Николь вновь начинает разгораться страх: "Не надо… прошу вас, не надо… Виктор, ну где же ты, Виктор?.." В голосе девушки слышалась беспомощность и какая-то покорность судьбе.

Постепенно я начинаю уже беспокоиться о ней, догадываясь, что с чудо-средством Олега здесь что-то не получилось, поскольку Николь должна была бы реагировать совсем иначе.

Процессия подошла к Николь и остановилась; Олег перед ней, а женщины чуть в стороне. Черный балахон падает вниз. Николь вскрикивает, увидев совершенно голого Олега, спрятавшего под маской только глаза.

Вижу, как Николь оцепенело смотрит вниз, туда, где… Олег немного передвинулся. Его член, немыслимо огромный и раздувшийся от прилившей к нему крови, торчит, как большой кол, и при этом весь светится красным светом.

"Нет, нет, отпустите меня…" — задыхается от страха Николь.

Женщины немного отступают назад, а ко мне подходит Карина.

Наконец-то! Прищурившись, она нежно скользит по моему по-прежнему торчащему, как хорошая полицейская дубинка, члену и мягко обхватывает головку. Это прикосновение чуть не сводит с ума, и я начинаю подергиваться на звенящих цепях.

"Ну как? Тебе ведь так нравится…" — вздыхает она мечтательна и осторожно проводит ногтем пальца вокруг головки, слегка приоткрывает крохотное отверстие на ее вершине и чуть-чуть углубляется туда. Как будто молния пронзила мое тело, заставив его дрожать и изгибаться.

Закрыв глаза, ничего более не понимая и не желая, кроме прикосновения этих опытных, мягких и нежных рук, я целиком отдался той буре чувств, которая захватила меня и несла в неизведанную даль.