Евгений Кабанов: МИССИОНЕР

– Извините, пожалуйста!

Впрочем, во всеобщей суматохе на этот его жест вежливости мало кто обращал внимание, а тот, кто обращал, смотрел как на недоумка. Все были заняты тем, чтобы поскорее занять остававшиеся ещё свободными места.

Аполлон, опять же интуитивно, сообразив, что в этой толчее протестовать по поводу принадлежащего ему места бессмысленно, пристроился на краешке сидения на полутора половинках своего мягкого места – больше не помещалось – и стал терпеливо ожидать, когда все успокоятся. Вскоре он забыл, что находится в не совсем комфортабельных условиях, поглощённый новизной и необычностью происходящего вокруг.

Упитанная до шарообразной формы тётка – этакая матрёшка в экспортном исполнении: ни обойти, ни перепрыгнуть, – наклонившись так, что её впечатляющий зад, занявший весь проход в купе, почти коснулся носа Аполлона, стала копаться в своей, соответствующей габаритам хозяйки, сумке. Соблазнительная задница то удалялась от Аполлонова носа, то приближалась на душещипательное расстояние, невозмутимо-откровенно оттопыриваясь и покачиваясь, и из сумки на столик перекочёвывали различные аппетитно пахнущие пакеты и свёртки.

Поскольку Аполлон был вынужден лицезреть упругие, плотно обтянутые юбкой, идеально округлые полушария, которые занимали всё его поле зрения, в нём стал пробуждаться извечный природный инстинкт, недостатком которого он никогда не страдал. Когда в очередной раз тётка повернулась, чтобы положить свои припасы, краешком глаза Аполлон заметил, что она не такая уж старая и совсем даже недурна собой. И когда аппетитные полушария снова приблизились к его лицу, он почувствовал, как кровь ударила ему в голову, и в джинсах шевельнулся и приподнял головку его "малыш". У Аполлона уже начала было разыгрываться фантазия, на отсутствие буйства которой он также не жаловался, когда над самой его головой послышался возмущённый возглас:

– Чё задницу отставила? Весь проход загородила.

В проходе стоял долговязый худосочный дядька с огромным рюкзаком в одной руке и с чемоданом и сумкой в другой.

Матрёшка повернулась, выпрямившись, окинула презрительным взглядом мужика и неожиданно резким голосом возопила:

– Да твои манатки ни в какой проход не пролезут! Ещё удивительно, как такой кащей столько тащить может.

– Чё? Зато в твой задний проход весь этот вагон войдёт! Наела пердильник! Да на тебе самой без остановок и пересадок можно до самой Одессы переть, а ты тут одна полвагона занимаешь. Да, видно, пока ехать будешь, то и весь займёшь, – мужик кивнул на заваленный пакетами столик.

– Ты чё варежку раззявил? Нет, посмотрите на него, люди добрые, – тётка окинула возмущённым и одновременно наивно-изумлённым взглядом присутствовавших при этой сцене пассажиров, – сам своим барахлом весь вагон завалил, а других оскорбляет…

Она хотела ещё что-то добавить, но её фальцет потонул в возмущённом гуле голосов напиравших на мужика с рюкзаком пассажиров. Продолжая перебранку с толстухой, дядька протиснул, наконец, свои пожитки в следующее купе и скрылся из виду за движущейся людской стеной.

В этот момент поезд тронулся, и спустя некоторое время движение по проходу прекратилось. В полумраке, царившем в вагоне, Аполлон смог, наконец, более детально рассмотреть своих попутчиков. Как уже известно, их было почему-то шестеро вместо троих, положенных по инструкции. Пожилая пара – ничем не примечательный, разве что лысиной, мужчина и неплохо сохранившаяся дама – была занята поисками билетов, видимо сунутых куда-то в суматохе. Шарообразная тётка, постепенно успокоившись, принялась извлекать из своих пакетов различную снедь. На расстеленной на столике газете появилось с десяток яиц, жареная курица, большой кусок окорока, полдесятка помидоров, столько же огурцов, дюжина румяных пирожков, кольцо домашней колбасы, пучок зелёного лука и буханка белого хлеба. Весь этот аппетитно пахнущий натюрморт дополняла выстроившаяся у окошка батарея бутылок с лимонадом. Ещё трое пассажиров, сидевших ближе к проходу, оказались довольно юными созданиями мужского пола, видимо, знакомыми друг с другом, так как время от времени негромко перебрасывались между собой тихими короткими фразами. Из этих реплик Аполлон сделал вывод, что эти трое были без билетов.

Поскольку время было позднее, хронически недосыпавший несколько дней подряд Аполлон под мерный стук колёс и негромкие беседы попутчиков стал клевать носом. "Пора спать", – встрепенувшись в очередной раз, подумал он. Однако никаких признаков спальных мест при самом пристальном осмотре окрестностей обнаружить не удалось. Нижние полки были заняты легальными и нелегальными пассажирами, а на верхних лежали какие-то грязные – даже в полутьме это было видно и слепому – рулоны. Аполлон помнил, что согласно билету ему надлежало ехать на месте номер 13. Он не очень-то верил в предрассудки, но, на всякий случай, ещё в кассе, где пришлось проторчать в очереди несколько часов, поинтересовался насчёт другого места. Молодая симпатичная кассирша посмотрела на него с доброжелательной улыбкой: