Олег Болтогаев: Ликвидация безграмотности

Теперь, когда они шли во двор школы, Сашка испытывал какое-то неземное чувство. Ему казалось, что в нем дрожит какая-то особая струна от одного осознания, что на Наташе нет трусиков.

Вот, значит, как ей нравится их близость!

Она из-за этого даже трусы не надевает!

Но однажды идиллия прервалась.

Он привычно потянул ее к себе на колени, но Наташа резко уперлась.

— Что такое?

— Нам нельзя.

— Почему? — глупо спросил он.

И тут же понял.

— Прости дундучка. Ну, а на коленях у меня можешь-то посидеть?

— Только боком.

— Хорошо — боком.

— И ты меня там не трогай.

— А может, я хочу узнать, какие у тебя прокладочки.

— Кончай издеваться.

— Хорошо, не буду.

Они долго сидели молча, целуясь жарко, взасос.

Он расстегнул ей лифчик и осторожно ласкал ее грудь.

— Наташа.

— Что?

— У тебя такая грудь…

— Какая? Очень маленькая, да?

— Нет. Как раз по моей ладони.

— А я думала, тебе нравится большая.

— Твоя нравится.

— А мне нравишься ты.

— Наташа.

— Что?

— Ты знаешь, есть такие дни, когда можно не предохраняться.

— Знаю. Ну и что?

— Ты мне скажи, когда будет такой день.

— Зачем?

— Я не буду надевать эту резинку.

— Ты что! Нельзя!

— В том-то и дело, что можно.

— Но зачем тебе это?

— Не знаю. Но мне хочется…

— Что?

— Кончить в тебя.

— Зачем? Разве так — плохо?

Не мог же Сашка сказать, что плохо. Иначе сразу возник бы вопрос, откуда он знает, что без презерватива лучше. Ведь он соврал Наташе, сказав ей, что она у него первая.

— Не знаю. Но мне хочется…

Он не мог подобрать подобающего выражения.

— Излиться в тебя, — сказал он наконец.

— А если без этого? Зачем тебе это?

— Мне кажется, только тогда у меня будет чувство полного обладания тобой.

Во какую умную мысль он родил.

— А так — нет такого чувства?

— Нету. И потом, говорят, это полезно. Для девушек.

— Саша, но я боюсь.

— Чего ты боишься?

— Если я залечу, то я… Ты не представляешь, как это страшно.

— Что «страшно»?

— Даже думать об этом страшно.

— Что тут думать? Это дни такие, что залететь нельзя в принципе.

— Я боюсь. Подумай сам.

— Что тут думать?

— А ты напряги воображение и представь, что я беременна. Представил?

— Ну…

— Не «ну». Беременна от тебя. Знаешь, что сделает мой отец?

— Что?

— Убьет и тебя, и меня.

— Не убьет.

— Сашенька, мне ведь только в июле будет шестнадцать.

— А мне уже было. В феврале. Ты знаешь.

— Знаю. Ты хочешь, чтоб я попала в беду?

— Какую «беду»! Я же говорю, что есть дни, когда нечего бояться.

— А вдруг?

— Что «вдруг»? Ты лучше подумай, когда будет такой день.

— Саша, я боюсь.

— Глупенькая ты моя. Так когда?

— Я думаю.

— Что тут думать?

— Считаю дни.

— А-а… Ну и что получается?

— Если сразу после моих процессов, то это двенадцатое или тринадцатое.

— Вот и отлично!

— Ты смеешься надо мной!

— Ничего не смеюсь. Я люблю тебя. Ты это знаешь.

— Знаю.

Двенадцатого июня Сашка уже с утра волновался. Но Наташи все не было и не было. Сашка прождал ее целый день. И уже к вечеру, когда стало ясно, что их свидание не состоится, он вышел из дому. Он был зол на Наташу.

Вначале даже не хотел идти к ней. Он бесцельно покружил по улицам городка, пока не понял, что стоит перед Наташиным домом. Он вошел в подъезд. А вот и заветная дверь. Сашка позвонил. За дверью пошуршали, затем слегка приоткрыли. Это был Наташин отец.

— Наташа дома? — тихо спросил Сашка.

— Дома. Но она сейчас в ванной. Сегодня она вряд ли пойдет гулять.

— Ладно. Передавайте привет.

— Всего хорошего.

И Сашка выскочил на улицу. Разные мысли лезли в голову.

Она что, целый день мылась, что ли?

Может, все-таки, ему подождать ее здесь?

Нет, он решил идти домой.

Вечером он был в полной растерянности.

Но утро его порадовало.

Едва мать ушла на работу, как в дверь позвонили.

Это была она. Наташа.

— Бабули в вашем дворе едва не сожгли меня взглядами.

— Они всех так осматривают. Работа у них такая. Бабская.

Сашка обнял Наташу. Провел ладонью вниз по талии, по бедру.

— Ты помнишь, как осенью я обнимал тебя здесь, у вешалки?

— Помню.

— А как ты врезала мне, помнишь?

— Помню.

— А зачем ты так поступила?

— Потому что ты плохо вел себя.

— Но сейчас я тоже веду себя плохо, а ты не дерешься.

— Всему свое время.

— И ты больше не будешь драться?

— Не буду.