Олег Болтогаев - Подростки

В школе под чутким руководством учителя рисования мы стали готовить к Новому году пьесу «майская ночь или утопленница», все так увлеклись этим, должно получиться нечто грандиозное. Сколько учусь, впервые за роли была драчка.

С Наташей быстро решили, что делать с нашими записями. Мы оставим их потомкам.

Она соберет тетради, передаст мне, а я, разиня, уроню их в простенок между корпусами. Немного жаль, писал, писал. Но не дай бог, если кто прочтет.

Репетиции проводились после занятий, когда на улице было уже совсем темно. На последнюю репетицию Наташа все же пришла. Она уже практически выздоровела. Я отвоевал для нее маленькую роль императрицы Екатерины, всего три-четыре слова, но главное, что она тоже была с нами, со мной. Мы сидели за одной партой, все согласно сценарию бубнили свои слова, а я украдкой сжимал ладонь моей девушки.

И вдруг погас свет. Началось что-то неописуемое. Фантастический мир гоголевского сюжета будто ворвался в класс. Кто-то визжал, кто-то выл, а мы с Наташей, не сговариваясь, стали целоваться. «Света не будет еще полчаса», — объявил кто-то из коридора, гвалт продолжался, я потянул Наташу за руку, и она послушно встала и пошла за мной, мы натыкались на других учеников, буйно бегавших по классу, кто-то хватал меня за руки, я продирался по направлению к двери и вел за собой свою девушку. Наконец я понял, что мы вышли в коридор, и повернул налево, мы шли быстро, почти бежали, левой рукой я касался стены, и это позволило мне точно определить нужный поворот, нужную дверь, она была открыта. Мы вошли, и я плотно прикрыл за собой дверь. Это была другая сторона здания, и луна кое-как освещала внутреннюю часть комнаты. Я знал одно: сюда никто не должен прийти. Тем не менее, я схватил стул и вставил его ножкой в ручку двери. Я обнял Наташу, и мы подошли к окну. Я прижал ее к подоконнику, и мы стали целоваться, как сумасшедшие. Мне казалось, что я не видел ее целую вечность. Я стал на одно колено и запустил ладони под ее толстое шерстяное платье и стал гладить ее ноги.

— Я не сумею все это снять с тебя, — прошептал я.

— Пусти, я сама, — рассмеялась она.

И действительно, она сняла с себя все так быстро, что я поразился, хотя она просто сдвинула одежду вниз, к коленям. И я припал к ней, лихорадочно дергая молнию своих брюк, она чуть не заела в самый ответственный момент, но вот все, орудие к бою готово, и я опять прильнул к Наташе. Я взял ее за попку и посадил на широкий подоконник, сдвинул к щиколоткам всю ее галантерею, раздвинул ее колени и вдруг услышал:

— Игорь, а это самое?

— О, черт, конечно, конечно.

Я завозился в кармане, нашел этот злосчастный пакетик, спасибо Мишке, рванул зубами его бумажную обертку, достал заветное изделие и стал надевать, делать этого я не умел, козел, что стоило потренироваться дома, но наконец вроде напялил, она все это время терпеливо ждала меня — не самая лучшая сцена в любви.

— Ты хорошо надел? — спросила она озабоченно.

— Да, вроде, — прошептал я и прижался к ней.

— Сегодня такой день, без этого никак нельзя, — тихо сказала Наташа.

— Да, да, — выдыхал я, ища заветную щелку.

Меня явно ждали, моя торпеда сразу попала в цель и достигла заветной глубины.

— Тебе хорошо? — шепнул я ей.

— Да, да, милый, — она дышала в такт моим толчкам, шумно и страстно.

— Наташа, я уже близко, — простонал я, ощутив приближение взрыва.

— А я… А я, я уже, — охнув, она упала головой на мое плечо и задрожала.

Через секунду я взлетел, взорвался и не смог сдержать стона, больше похожего на рычание. Мы падали на землю вместе, тесно прижавшись друг к дружке. Мы учились дышать, и дыхание к нам вернулось, мы учились говорить, и речь к нам вернулась.

Дольше всего мы не могли сообразить, где мы находимся.

А когда поняли, то стали приводить в порядок одежду со скоростью застигнутых любовников. Но все обошлось. Вот только я не мог придумать, куда девать отработавший элемент. Не бросать же в классе. Поднимут на дыбы всю школу. И я завернул его в бумажку и сунул в карман, чувствуя, насколько это ужасно.

Где-то там же, в кармане, лежал разорванный пакетик. В нем был еще один шанс нашей рискованной близости. Но нет, не сегодня. Интересно, почему их кладут по два? Надо спросить Мишку. Как хорошо, что он меня выручил.

Мы торопливо вернулись в класс. Свет включили именно тогда, когда мы подошли к двери. Господи, как нам везет! Репетиция продолжилась.

Я дописываю эту тетрадь ночью после этой репетиции, после наших объятий в ночном классе. Я перелистал все от начала до конца. Конечно, кое-что вышло коряво. Но я ничего не буду переделывать. Это все равно, что пытаться править прошлое. Что было, то было. Я знаю одно. Я был искренен в своих записях. Я ничего не соврал, не приукрасил. Я был плохим, я был хорошим. Вот так.