Олег Болтогаев - Подростки

— Ты все уроки сделал? — спросила мама.

— Да, все, — я не знал, как начать.

Прямо так и сказать? Или обратить все в шутку. Ха, ты знаешь, ма, а Светка-то забеременела! От кого? Да от меня, представляешь? Нет, так не пойдет.

И я решил начать издалека. Я действовал, словно лазутчик, словно охотник, подбирающийся все ближе и ближе к своей жертве. Правда, в конце охоты жертвой должен был пасть я сам.

— Ма, а как вы познакомились с папкой? — какой невинный вопрос задает ребенок!

— С папой? — ее глаза расширились, она подняла брови.

— Ну да, с папой.

— Ой, я училась еще в десятом классе, а он служил у нас на погранзаставе.

Она мечтательно заулыбалась.

Так у вас, наверное, было, как у меня со Светой, чуть не заорал я. Только вы были на год старше. Теперь я переполз поближе к жертве и нанес еще удар.

— И вы сразу поженились?

— Нет, я закончила школу. И через полгода. Да, через полгода.

Ого! Похоже, вы спешили. Она не заметила, что я со своим разящим копьем стою совсем рядом.

— Ма, а тебе нравится Света? — дальше наш диалог развивался стремительно.

— Да, хорошая девочка. Аккуратная, добрая, скромная.

— Я, мама, хочу на ней жениться, — как я это произнес, не знаю.

— Вот и хорошо. Закончите школу, получите специальность, может, послужишь в армии, и поженитесь.

Мамочка, ангел мой, вытерпи мой решающий удар, а дальше мы поменяемся местами.

— Мне придется это сделать раньше.

— Зачем раньше? Нужно проверить чувства…

— Она беременна.

Мне показалось, что страшная гроза с молниями и громом пронеслась над моей головой. Но затем в комнате наступила гробовая тишина. Мать уронила на колени свое шитье и молча смотрела на меня. Пауза все длилась и длилась.

— Не может быть! — наконец произнесла она. Ха! И я в начале сказал также.

— Она беременна, и сейчас ее мама придет к нам. — колючий ежик драл мне горло.

Мать приложила руку к груди, туда, где сердце.

— Сейчас она придет?

— Да, нужно же обсудить…

— Что обсуждать? Дима, как это могло случиться? Как ты мог?

Господи, если бы я смог, было бы, может, не так обидно. Но я разве я ей это скажу? Лишь бы ей сейчас не стало плохо с сердцем. Лишь бы она успокоилась.

— Господи! А она-то сучка, сама сюда приходила, светила голым задом.

— Не говори про нее так.

— А как я должна говорить? Как?

— Мама, она не виновата, это все я…

— Ты? Ты что, ее изнасиловал?

— Нет.

— Так вот, знай на всю жизнь — сучка не схочет, кобель не вскочит.

— Мама, не обзывай ее. Мы любим друг друга.

Странно, но после этих слов мать затихла. Она опустила голову и стала нервно расправлять свое рукоделие.

— Ты весь в отца. Такой же кобель, — прошептала она совсем тихо.

А вот это было уже чудесно. Во всем виновата наследственность. Гроза уходила в сторону.

— Это произошло у нас в доме? — спросила мать.

— Да. Но ты знаешь, все не так, как ты думаешь.

— В смысле?

— Света осталась невинной. Врач сказал: «синдром Девы Марии».

— Так вы нам Исусика принесете, — мать горько улыбнулась.

До меня наконец дошло, что это за синдром. Как я сразу не допер?

— Они хотят делать операцию, — я счел это слово более приемлемым.

— Аборт? — мать называла вещи своими именами.

— Ну да, — выдавил я из себя. Разговор переходил из эмоций в деловую часть.

Мать задумалась.

— Бедная девочка, — пошептала она. — иди в свою комнату и сиди там.

Последнее она сказала зло и сердито. Но я впервые в жизни выполнил этот ее приказ быстро и беспрекословно. Я даже был рад, что она прогнала меня. Я сел на кровать и почувствовал себя так, словно сдал какой-то ужасно тяжелый экзамен. Первый из нескольких.

Буквально через пять минут в дверь позвонили. Я сидел, словно припаянный.

Я знал, кто это пришел.

Мне было страшно. Но, с другой стороны, я был как-то странно спокоен.

Почему-то вспомнился Сергей. Да, да, тот самый, из больницы. Который сказал, что я «неопасен для девочек». Видел бы он меня сейчас!

Ржал бы, наверное, до потери пульса.

«Неопасен для девочек»! Еще как опасен! Залезть под кровать, что ли?

Нет, не смешно.

Я прислушался.

Кажется, мать увела ее в другую комнату. Я ничего не слышал из их разговора.

Время тянулось томительно. Я стал листать свою тетрадь. Какую бурную жизнь я прожил за эти полгода! Наверное, больше писать будет некогда. Отдам все Наташке, как договаривались, пусть сохранит, но никому не дает читать. А как другие прожили это время? Даже интересно. Про себя я знаю одно, Свету я не оставлю, я люблю ее, и мы будем вместе.