Мартин Ронделл - Незнакомка в ночи

Хорошо смазанный замок бесшумно провернулся, повинуясь повороту ключа. Тихо отворив дверь, она вошла в пустой и тоскливый, как и ее душа, дом, сняла плащ, почти машинально повесив его на вешалку, и разулась. Осмотрев прихожую и гостиную за ней, женщина подумала, как это печально, что ей приходиться быть одной в этот день. Преклонив колени перед иконой богоматери, висевшей тут же на стене под крестом, она молитвенно сложила ладони и забормотала молитву, беззвучно шевеля губами и попросив в конце дать ей сил пережить этот день.

Вдруг она услышала чей-то женский смех, и поначалу ей подумалось, что у нее начались слуховые галлюцинации на нервной почве. Раздались голоса мужчины и женщины и, прислушавшись, она поняла, что раздавались они из спальни. Кто-то был в доме и это были не грабители. Голоса звучали весело, со смехом.

Поднявшись с колен, она подкралась к спальне и осторожно заглянула в дверь. То, что она увидела там, потрясло ее, ударив ножом глубоко в сердце.

На их супружеской кровати лежала полуодетая девушка с разведенными в коленях полусогнутыми ногами. Из спущенной майки-топа девицы постыдно выглядывала пара больших шарообразных грудей, а в ногах, уткнувшись лицом в срамное место, лежал ее собственный супруг. Обильный макияж и вызывающе откровенная одежда не оставляла сомнений о роде занятии девушки, добавляя стыда происходящему.

Девица, видимо услышав или почувствовав что-то, повернула голову в сторону двери и, увидев ее, вскрикнула и попыталась стыдливо прикрыть грудь руками, а мужчина, оторвав голову от ее промежности, тихо выругался.

Глотая обидные слезы и краснея со стыда, женщина кинулась прочь и муж, встав с кровати, последовал за ней вдогонку.

– Постой, – он догнал ее лишь у самой прихожей. – Да постой же ты.

– Значит вот какая у тебя командировка?! – она обернулась к нему и слезы предательски потекли по щекам.

– Видишь ли, так вышло, что…

Он стоял перед ней с виноватым видом, абсолютно нагой, и к своему стыду она никак не могла отвести взгляда от его отвердевшего члена, почти готового оросить чужое лоно, но не ее собственное. Устыдившись своих мыслей и, чувствуя, как краснеет при этом, она отвернулась от него.

– Ты хочешь сказать, что так, совершенно случайно, вышло, что сегодня оказался в нашей пастели с этой… этой… падшей женщиной? – сказала она.

– Шлюхой, проституткой, жрицей любви! – вдруг с раздражением сказал он. – Неужели так трудно это назвать?

– Не богохульствуй в этом доме, – осекла его женщина.

– Прости. Глупо, конечно, вышло, – виновато сказал он через паузу. – Но ты должна понять меня.

– Понять тебя? – женщина вновь обернулась к нему.

– Да, понять, – повторил он. – Чего же ты хотела? Вот уже год как ты не подпускаешь к себе, а я ведь мужчина и иногда у меня есть потребности.

– Как ты можешь такое говорить, – сказала она. – У меня, у нас горе, а ты думаешь о своей похоти. Ты хоть помнишь, какой сегодня день?

– Дорогая, прошел уже целый год, – он попытался взять жену за руку. – Пора бы уже смириться.

– Он был нашим ребенком, – сказала она, отстранив свою руку.

– Он умер в утробе, – уточнил он, – и врачи сказали, что срок был слишком маленьким, чтобы считать плод личностью. Так что тебе незачем так убиваться.

– У него была душа, которую мы не сберегли, – возразила безутешная мать. – Нам нет оправдания за наши грехи, и нам остается лишь молиться, дабы заслужить прощение у Бога.

– О, боже! Опять ты со своей религиозной чепухой! – всплеснул руками мужчина. – Десять лет, что женат на тебе я постоянно только и слышу о том, что надо молиться, поститься, воздерживаться… А в последний год и вовсе стало невыносимо. Ты постоянно пропадаешь то в церкви, то на кладбище возле несуществующей пустой могилы. Ты почти дома не бываешь, я не вижу тебя. И после этого ты еще удивляешься, что я привожу сюда шлюху!

– Откуда же в тебе столько скверного? – она смотрела на мужа, не узнавая его. Когда он стал таким? – Мы же вроде как любили друг друга.

Когда-то ее родители, строгие и набожные, благословили их брак, выбрав сами ей жениха, веря, что этот вежливый, обходительный и столь же набожный юноша станет ей хорошим супругом. И сейчас ей не хотелось думать, что он женился на ней лишь из-за немалого влияния отца в стране.

– Я женился на тебе по любви и по-прежнему все еще люблю, – заверил ее он, однако звучало это не слишком убедительно. – Но вовсе не собирался становиться монахом.