Роузи Кукла - Любушки-Любки

— Идем писать. — Говорю и вроде бы так, мимоходом. Но уже это становится частью моего плана.

Мы встаем, и теперь уже я веду ее за ручку. Она доверчиво и радостно следует за мной.

— Раздеваемся. — Говорю и начинаю стягивать халат с ее плеч.

— Мы, что? Опять будем купаться?

— Нет, милая. Писаем и моемся перед сексом. — Говорю и лезу к ней рукой между ног.

— Скажи мне, — говорю я нахально, и вызывающе. — Ты меня действительно любишь?

И готова ради меня на все?

— Женечка, лапушка, я тебя обожаю. — Шепчет она и стыдливо сгибается, уклоняясь от моей, нахальной, руки.

— А вот я сейчас тебя проверю? Как ты меня обожаешь, на что ты ради меня пойдешь? — Говорю, а сама даже начинаю трястись мелкой похотливой дрожью. Раздеваю ее и раздеваюсь сама.

— Присядь передо мной и откинься, я хочу видеть, как ты писаешь передо мной.

— Женечка, мне неудобно, родная! Мне стыдно!

— Ах, вот ты как? А еще говоришь, что любишь! Докажи!

Она какое-то время топчется. Поднимает голову, жалостливо смотрит и закрывает глаза, а потом глубоко приседает передо мной, откидывается на вытянутые руки и раздвигает колени.

— А куда писать?

— Прямо на кафель. Ну же! Ну, что ты давай, обрадуй свою извращенную подружку.

Ну, ну… Еще… Давай… Напора прибавь….

Потом я ее мою, а она от всего проделанного передо мной все время жмется ко мне и не замечает, как сильно прижимает мое тело в душе.

Я не даю ей ничего делать и все проделываю сама.

Намыливаю везде. Долго и нежно мылю попку, между ног и, пользуясь ее беспрекословным подчинением, с удовольствием тискаю ей все там.

Без застенчивости лезу ей в попку, трогаю саму дырочку.

Она визжит, но позволяет моим пальцам все проделывать с ней так, как этого хочу я.

А я хочу многое.

Я уже не могу сдержаться и действую все наглее. Сгибаю ее и, проведя, рукой между складочек попки лезу, внутрь пальцем. Она сопротивляется и сжимает дырочку. Я сильнее намыливаю руку и опять лезу, погружая свои пальцы. Она расслабляет вход, и я уже двумя пальцами глубоко погружаюсь к ней.

Она выпрямляется, но остается стоять с разведенными ногами. Второй рукой я зарываюсь к ней спереди. Вода течет по нашим телам, головам и мы фыркаем. Сопим и возимся.

Я пригибаюсь и стараюсь глубоко внутрь засовывать свои пальцы двух рук с разных сторон. Мы уже сопим, и я чувствую, как Анжелка начинает слегка приседать в унисон с моими движениями пальцев.

Эта грубая игра заводит меня, и я представляю себя мужчиной, который так ласкает женщину. Она заводится, и я это вижу и чувствую. Ее голова наклоняется, глаза закрыты и она, совершая легкие приседания, водит ей в стороны, под теплыми струями воды.

Когда мы возвращаемся в комнату, я сразу же валю ее на спину, на кровать.

Она еще мокрая, теплая, вся податливая и мягкая. Целую и чувствую на губах вкус алкоголя, ее жаркое дыхание.

Она лежит и позволяет моим рукам делать с ней все, что мне хочется. Мои руки в страстном желании мечутся по ее телу.

Пальцы гладят, тянут и щипают ее тело, я залезаю в такие укромные уголки, куда в другой раз не позволительно заглядывать даже доктору. Она покорно выставляет себя для меня.

Наконец она, поднимая колени, раздвигает ноги в стороны.

Я перемещаюсь к ней между ног и смело широко развожу пальцами большие губки ее лоно. Мне близко в лицо отражается тепло и острый запах ее женского лона. Пальцы обжимаются на входе, но хорошо скользят, так как Анжелка сильно возбуждена, и стенки обильно смочены.

— Женечка, ты же не сделаешь мне больно?

— Нет, родненькая, я просто тебя возьму на ручки. Не переживай, все будет хорошо!

Потом я еще минуту вожусь на входе ее лоно. Даю ей возможность успокоиться и еще сильнее завестись. А дальше я довольно легко вхожу в нее всеми пальцами сразу и глубоко погружаю внутрь всю кисть руки.

— Ой!!!.. С испугом и страстью громко шепчет она.

— Ой!!! Как же так можно? Же. не..ч..ка!!!

Я слегка двигаю руку вперед. Она тут же реагирует, выгибается телом и стонет. Я чувствую, как ее лоно судорожно сжимает и отпускает мою руку. Она все время лезет ко мне своей рукой и старается задержать и вытянуть из себя мою руку. Она вся дрожит и все время причитает.

— Ой, Женечка! Так не надо! Ой, родненькая, что же ты со мной делаешь. Ой…! Как же я так! Ой…!!!

Я не позволяю ей делать этого и мы какое-то время боремся.

От этой борьбы моя рука постоянно дергается в ее лоно. Она все сильней распаляется, и я вижу, что постепенно она привыкает и успокаивается.