Сильвия Дэй: Отраженная в тебе

Я нашла Гидеона в его кабинете. Он стоял спиной к двери с приемником блютуз в ухе. Руки его были скрещены на груди, взгляд устремлен в окно, выходящее на Пятую авеню, и в целом он производил впечатление человека до крайности одинокого, индивидуалиста, отрешенного от окружающего мира, но вполне способного этим миром управлять.

Я прислонилась к дверному косяку и с восхищением стала разглядывать своего мужчину. И я была абсолютно уверена, что передо мной открывается куда более интересный вид, нежели перед ним. По той простой причине, что со своей выигрышной позиции я видела не только небоскребы, но и Гидеона на их фоне, который производил столь же сильное впечатление.

Гидеон успел принять душ еще до того, как я выбралась из постели, и его великолепное тело, вызывающее прямо-таки наркотическое привыкание, было сейчас скрыто под дорогим, шитым на заказ костюмом. Мне был виден обрисовывавшийся под брюками потрясающий зад и обтянутая жилетом мощная спина.

Стену кабинета украшал вставленный в раму коллаж из фотографий. В основном на них были запечатлены мы вдвоем, но одну, весьма интимную, Гидеон сделал сам, когда я спала. Большей частью снимков мы, разумеется, были обязаны папарацци, неотступно следовавшим за ним повсюду. Да и как могло быть иначе — Гидеон Кросс, глава «Кросс индастриз», сумел к двадцати восьми годам стать одним из двадцати пяти богатейших людей мира. Я имела все основания предполагать, что ему принадлежал внушительный кусок Манхэттена, ну а уж в том, что он самый крутой парень на планете, у меня не было ни малейших сомнений.

И где бы он ни работал, его рабочее место всегда украшали мои фотографии: похоже, ему было так же приятно смотреть на меня, как мне на него.

Грациозно повернувшись, Гидеон пригвоздил меня взглядом своих льдисто-голубых глаз. Разумеется, он уже знал, что я смотрю на него. Стоило нам оказаться поблизости друг от друга, и в воздухе между нами возникало потрескивающее энергетическое поле, подобное тому, что предшествует в грозу мощному раскату грома. Надо думать, он намеренно выдержал короткую паузу, прежде чем взглянул на меня, позволив мне насладиться его видом. А то, что это доставляет мне удовольствие, не было для него секретом.

Опасный Брюнет. И весь мой.

Боже… Его лицо производило столь ошеломляющее впечатление, что привыкнуть к нему казалось невозможным. Эти рельефно вылепленные скулы, разлет темных бровей, голубые глаза под сенью густых ресниц и губы… невероятно чувственные и в то же время суровые. Меня сводила с ума его манящая сексуальная улыбка и пробирала дрожь, если они сжимались в строгую линию. Ну а уж когда он припадал ими к моему телу, меня охватывал огонь желания.

«Господи, ты бы со стороны себя послушала».

Рот мой скривился при воспоминании о том, как раздражали меня, бывало, восторженные отзывы подружек о внешности их парней. И вот результат — я сама целиком и полностью без ума от великолепия этого непростого, обескураживающего, пугающего, сексуального, как сам грех, мужчины, в которого с каждым днем влюбляюсь все сильнее и сильнее.

Хоть теперь, когда мы смотрели друг на друга, он все еще продолжал хмуриться и сурово отчитывать какого-то бедолагу, устремленный на меня взгляд из холодного и раздраженного быстро преобразился в опаляющий и страстный.

Мне так и не удалось привыкнуть к тому, какие перемены происходят в нем всякий раз, стоит ему взглянуть на меня: сила воздействия его взгляда по-прежнему была такова, что меня чуть ли не сшибало с ног. Взгляд этот однозначно извещал о его сильном, страстном желании меня трахнуть — что он и делал при любой возможности, — но одновременно давал почувствовать неумолимую силу его воли. Все, чем занимался Гидеон в своей жизни, несло на себе отпечаток его властности и мощи.

— Увидимся в субботу, в восемь, — закончил он разговор, после чего вынул из уха гарнитуру и бросил на стол. — Иди сюда, Ева.

Я задрожала. В том, как он произнес мое имя, слышался отголосок приказного тона, которым он командовал: «Давай, Ева», когда я лежала под ним… наполненная им… полная желания кончить для него.

— Эй, сейчас не время.

Я попятилась в коридор, поскольку его заинтересованность делала меня слабой. Уже сама легкая хрипотца в его звучном, приятном голосе чуть ли не доводила меня до оргазма. А уж о том, что бывало, когда он прикасался ко мне, нечего было и говорить.

Я поспешила на кухню сделать для нас кофе.