Донасьен Сад: Двойное испытание

— Идемте, — приглашала графиню фея. — Забудьте о гневе гения Огня: он побежден, и ему ничего не остается, как стать нашим помощником.

Графиня, удивляясь все больше и больше, взяла под руку Селькура и стала уверять его, что никогда еще не встречала человека, наделенного столь богатой фантазией и таким безупречным вкусом. Они пришли во владения гения Огня; завидев гостей, он упал ниц и стал молить Нельмур простить его за то, что он осмелился умышлять против нее.

— Ничто так не развращает государей, как вседозволенность, сударыня, — говорил он. — Поэтому для удовлетворения своих прихотей они готовы на любое злоупотребление; привыкнув ни в чем не знать отказа, они приходят в ярость, когда кто-либо смеет противоречить им, и лишь собственные несчастья напоминают им, что они такие же смертные, как и подданные их. Я благодарен судьбе за полученный урок: он научил меня умерять желания и обдумывать последствия своих поступков… Я был королем… теперь я простой пастух; но не жалею о перемене, ибо ей я обязан тем, что сейчас вижу вас.

На столь лестное для нее приветствие графиня отвечала подобающим образом, входя в шатер. Там уже все было приготовлено для сельской трапезы… и как скромно он был убран!

— Сударыня, — говорил новоявленный пастух, — я не могу предложить победителю своему обильный ужин. Соблаговолите ли вы удовольствоваться этим?

— Мне не приходилось обедать в подобном месте, — отвечала графиня, — так что в любом случае вы удовлетворите либо аппетит, либо любопытство, или же и то и другое вместе.

Внутри шатра расположились заросли пахучего кустарника; каждая ветка сгибалась под тяжестью множества птиц, которые словно отдыхали на них. Птицы эти, собранные сюда со всех концов света, были как живые… Но каждая под оперением своим была либо зажарена, либо сделана из какого-то изысканного и сочного яства. Вместо стола посередине высился плоский холм, усыпанный цветами, подле которого для каждого сотрапезника нашлось место; сидеть же предлагалось на холмиках, поросших мягкой густой травой, так что гости чувствовали себя охотниками, устроившими привал на зеленом лугу.

— Пастух, — обратился Селькур к гению после первой смены блюд, — графиня находит подобный способ вкушать трапезу не совсем удобным. Не будете ли вы столь любезны пригласить нас к себе?

— Разве я могу отказать вам? — отвечал гений. — Неужели вы забыли о своем влиянии на меня?..

В ту же минуту словно по мановению волшебной палочки холм превратился в обычный стол: в центре его благоухали самые прекрасные цветы Аравии, а вокруг были разложены фрукты со всех концов света, созревающие в разные времена года… Удивительное искусство декоратора состояло в том, что сиденье каждого из сотрапезников могло опускаться и подниматься, равно как и перемещаться вокруг стола, так что никому не было необходимости меняться местами.

Завершив ознакомление с очередной сменой блюд, гений Огня предложил графине отведать мороженого в его садах. Выйдя из шатра, они прошли в чудесную аллею, образованную всеми плодовыми деревьями, какие только произрастают на земле. На ветвях деревьев висели обычные для них плоды… сделанные из мороженого и раскрашенные столь искусно, что могли обмануть любого. Нельмур удивлялась и восторгалась, видя в это время года персики, виноград, кокосовые орехи, плоды хлебного дерева, ананасы, и все столь необычайно свежие, словно созрели они в своем родном краю. Селькур, сорвав крупный лимон, поднес его графине, дабы та смогла убедиться, что наряду с чудесной формой мороженое, из которого он сделан, также имеет вкус этого плода.

— Поистине, — воскликнула госпожа де Нельмур, — вот еще одна сумасбродная выходка, превосходящая все, что я когда-либо видела. Эта выдумка разорит вас.

— Но разве стану я жалеть об этом? Все делается ради вас, — отвечал Селькур, нежно сжимая руку госпожи де Нельмур и отмечая про себя, что дама его проглотила самую главную наживку, приготовленную им для испытания ее… — Ах, — продолжил он с жаром, — если когда-либо состояние мое иссякнет от попыток понравиться вам, разве вы своими средствами не поможете поправить дело?

— Какое может быть сомнение! — холодно отвечала графиня, срывая мороженое в виде ягод ююбы… — Однако лучше не доводить себя до разорения. Ваши затеи очень милы, но мне бы хотелось, чтобы вы были мудрее… Очень лестно, что для меня, а не для малютки Дольсе совершаете вы подобные безумства… Я бы ни за что не простила вам обратного.