Шахразада - Девять снов Шахразады

«Да ему просто лень! – с досадой подумала Шахразада. – Лень… Он привык… И больше не мечтает обо мне так, как это было еще совсем недавно!..»

– Милый, – попробовала она позвать мужа.

Но тот уже выходил из покоев. А для того, чтобы показать, что все же слышал голос жены, он обернулся и помахал рукой, дескать, «и ты моя милая». Шахразада закусила губу. Она пыталась вспомнить, когда ей вот так удавалось все же продлить разговор или полное радости совместное молчание. Попыталась и не смогла… Похоже, было это уже достаточно давно. Если и было вообще.

«Но когда? Когда он, мой прекрасный, перестал быть заботливым и чутким? Когда превратился в уверенного в каждом своем шаге властелина?» Когда ее, жену, отвоевавшую его душу у страшного проклятия, спасительницу, стал считать не средоточием мира, а лишь приятным дополнением к ежедневным заботам?

Увы, на эти вопросы у Шахразады не было ответов. Да и вопросы эти еще вчера она и не думала себе задавать, ибо была убеждена, что все в ее жизни просто удивительно прекрасно. Что муж ее боготворит, что дышать без нее не может… Не говоря уже о том, что и во сне и наяву лишь ее замечает среди всего разнообразия мира. О себе она могла сказать это и сейчас.

Хотя… Ведь отчего-то ей был памятен поцелуй беловолосого гиганта, отчего-то ту жизнь она сочла подлинной… Почему-то не свой мир, а тот, буйный, дышащий войной, готова была считать реальным…

Близился полдень. В беспокойстве мерила шагами Шахразада дорожки сада. Сон помнился так же отчетливо, как и события ее, царицы, вчерашнего дня – от рассеянного поцелуя мужа на рассвете до вечерней игры с сыновьями в мудрую предсказательницу и странствующих рыцарей.

«Так, быть может, это игра мне навеяла столь странный сон? Хотя и до вчерашнего вечера мы не раз играли, но снов, столь ярких и полных жизни, я дотоле не видела. Или не запоминала…»

Перепуганное лицо мальчишки вновь встало перед глазами Шахразады. А следом опять пришел вкус страстных губ, их неумолимая сила…

– Аллах великий, еще одна такая ночь, и я стану считать Кордову миром сновидений, а Лаймона назову самым реальным из всех мужчин…

«И самым желанным…» Даже наедине с самой собой она не могла произнести этого вслух. Но душа уже была готова к таким словам…

И еще в одном не решалась признаться Шахразада, признаться даже самой себе. Ей нестерпимо хотелось туда. Туда, где бушуют страсти, туда, где мужчины ради женщины готовы отдать жизнь, туда, где клокочет в котле схваток сама жизнь… Или, быть может, ей хотелось не сбежать туда , а ринуться прочь отсюда , где все уже давным-давно приелось, где каждый последующий день похож на день прошедший, где одни и те же слова произносятся с одной и той же интонацией, и не в угоду зависти или лести, а просто потому, что может быть только так и никак иначе…

Странное настроение Шахразады наполняло, казалось, весь сад. Нечто, изменившее сами волны мирового эфира, почувствовала и Герсими. Быть может, скорое появление малыша обострило все ее ощущения… Хотя и раньше ей не нужно было сосредоточиваться, чтобы узнать, что происходит вокруг.

Должно быть, потому Герсими почти не удивилась мгновенно пролетевшему дню – ведь еще вчера она ощутила нетерпение, сжигавшее невестку.

– Аллах всесильный, – пробормотала Герсими, когда солнце неожиданно быстро ушло за горизонт. – Ей все-таки это удалось. Она заставила даже солнце быстрее катиться по его вечной тропе!

– Какое счастье, – протянула Шахразада, опускаясь на шелка ложа, – что этот поистине бесконечный день уже прошел!.. Наконец я увижу его…

Сон, словно голодный тигр, буквально поглотил Шахразаду. Но перед ее глазами раскрылись не лесистые холмы горцев и лэрдов, а… иной дворец, стоящий, должно быть, на самом краю мира. Ибо из окон верхних покоев открывался изумительно прекрасный вид на бесконечные воды. Сколько хватало глаз, везде лишь волны играли в белом свете полуденного светила.

Она вновь была женой властелина и повелителя. Однако не женой халифа, а супругой всесильного императора, прекрасной Отами звали ее… Здесь, Шахразада знала это, у нее растет дочь – чуть слишком избалованная, иногда излишне строптивая, но при этом послушная и чуткая Битори. Та самая, что всего миг назад со слезами покинула родительские покои.

Императрица тяжело вздохнула:

– Что мы наделали, любимый! Этой девочке никогда не найти того, единственного!..

– Почему ты так думаешь, прекраснейшая?