К.Л. Паркер - Миллион запретных наслаждений

Это прозвучало как вердикт. Я ненавидела его.

— Извините. Я просто никогда…

— Никогда не делала? — изумился незнакомец.

Я покачала головой.

— О боже! — пробормотал он и, глубоко вздыхая, провел по лицу ладонью.

Его невосприимчивость или, наоборот, повышенная чувствительность вывела меня из себя. Я знала, что мне не стоит раскрывать рот (давайте смотреть правде в глаза, он мог делать со мной все, что хотел), но тут просто не выдержала.

— Вы вместе со своим замечательным гигантским дружком можете поцеловать меня в задницу! — крикнула я очень выразительно, но не успокоилась на этом. — Может, я не из тех девушек, которые только о том и думают, как бы запихнуть себе в рот член потолще, — но уверена, что вы не заплатили бы за меня два миллиона, если бы я была такой, — и прошу прощения за то, что сделала больно, но если бы даже у меня был опыт, я… Да такую громадную штуку никто вообще в горло не впихнет. Вы — чудовище, ошибка природы, но я, по крайней мере, попыталась.

Как видно, у меня и моего несуществующего мозга случился приступ словесного поноса. Теперь, вероятно, я потеряю контракт и все старания пойдут прахом.

Он какое-то время просто сидел и смотрел на меня. На его лице сменялись выражения: сначала удивление, потом гнев, а затем — замешательство и даже немного ступор. Пару раз он открыл и закрыл рот, как будто собирался что-то сказать, но передумывал. Прошло еще несколько мгновений, он отвернулся, а затем снова посмотрел на меня.

— Другими словами, ты считаешь, что у меня большой член, и на тебя это произвело впечатление?

Я сложила руки на груди, сгорая от стыда, потому что, да, пожалуй, именно так мои слова и прозвучали. Но я не собиралась повторять это.

— Ты вообще сексом занималась когда-нибудь?

Я вновь отрицательно покачала головой.

Он вздохнул и снова запустил пальцы в волосы с таким видом, будто находился где-то далеко-далеко и, возможно, размышлял, оставить меня или нет. Потом он наконец застегнул штаны, встал и посмотрел на меня с высоты своего немалого роста.

— Идем.

— Куда? — Я уже была близка к тому, чтобы умолять его не продавать меня Джаббе Хатту.

— Домой, — коротко ответил он и вышел из кабинки.

— Вы не сердитесь? — Я, вскочив, заторопилась следом, едва поспевая за его широкими шагами.

— Да я просто взбешен, но изо всех сил стараюсь не показать этого. — Он вышел в коридор, ни разу не обернувшись в мою сторону. — Хочу найти что-то положительное в этом… Думаю, я смогу научить тебя делать все так, как нравится мне. Но не сейчас… Сейчас я зверски возбужден, и мне трудно даже соображать. Где твои вещи?

— В какой-то комнате снаружи.

Мы не обмолвились больше ни словом, пока шли туда, где я переодевалась и где оставила свои вещи и мобильник. Он честно постоял за дверью, пока я снимала с себя веревочки, которые должны были считаться бикини, и натягивала топик с юбкой. Наконец я перестала чувствовать себя голой. По-прежнему не говоря ни слова, он повел меня к запасному выходу из клуба, очевидно, предназначенному исключительно для таких гостей, как он.

Мы вышли на стоянку, и Загадочный направился к лимузину, рядом с которым стоял невысокий блондин в черном костюме и шоферской фуражке.

— Мистер Кроуфорд. — Шофер коротко кивнул и с отстраненным видом открыл заднюю дверцу.

— Сэмюель, — обронил в ответ он и, положив руку мне на спину, усадил меня в машину. — Едем домой.

— Да, сэр, — сказал шофер, когда мистер Кроуфорд, до той поры известный мне под именем Загадочный, скользнув в огромный салон лимузина, опустился на роскошное сиденье рядом со мной. Не то что там не хватало места, просто, по-видимому, на следующие пару лет личное пространство будет для меня непозволительной роскошью.

Через несколько секунд лимузин уже мчал по улицам Чикаго. Мистер Кроуфорд вздохнул и поерзал на сиденье, натягивая брюки поудобнее. «Взять на заметку: с его возбуждением лучше не шутить…» Я незаметно усмехнулась.

— Ты живешь в Чикаго? — спросил он, нарушив затянувшуюся тишину.

— Нет. В Хиллсборо, — коротко ответила я.

За стеклом мелькали городские огни. Улицы были полны счастливых людей, в жизни которых, казалось, просто не существовало никаких забот. Я подумала, что если бы мир не возненавидел за что-то меня и мою семью, в любых других обстоятельствах я могла бы стать такой же, как они.

— Зачем ты это делаешь, Дилейн?

Тогда я не была расположена откровенничать, и контракт меня к этому не обязывал, поэтому предпочла не слишком сближаться с человеком, который меня только что купил.