Шахразада - Ревнивая лампа Аладдина

– Да, жена, по твоей милости меня, словно мальчишку, с саблями наголо вели по коридорам дворца!

«О да, Инсар, ты всегда был изворотлив! Но собственную глупость превратить в чужую вину… Отлично, ты становишься настоящим царедворцем – хитрым и лживым…»

– По моей милости? – глаза Будур недобро заблестели. – Но каким же надо быть разиней, чтобы не найти вход в сад, а потому скитаться дворцовыми коридорами как призрак! Неужели ты, о мой муж, не мог додуматься спросить дорогу?

– Но ведь тебя же все равно не было в саду! Какой смысл мне было спрашивать кого-то?

– Я-то как раз была в саду! И вообще, я выполняю все повеления мужчин, которых люблю. Ты пошел к отцу, а я долго бродила по дорожкам сада, дожидаясь своего муженька, чтобы узнать, почему отец желал немедленно видеть тебя.

– Великий халиф Хазим хотел… хотел посоветоваться со мной о деле государственной важности. – Магрибинец вовремя вспомнил, что решил не говорить царевне о предостережении халифа.

«О да-а… – буркнул Алим так, чтобы Магрибинец мог его услышать. – Именно этого и хотел несчастный халиф».

«Молчи, глупец, – отвечал Инсар-маг. – Молчи и слушай, если не можешь не слушать. Именно сейчас, когда мне как никогда ранее нужна помощь, чтобы достигнуть нашей великой цели, ты предаешь меня! Да еще и эта дурочка, моя жена, о похождениях которой, оказывается, знают во дворце все, от халифа до последнего слуги на кухне…»

«Эта глупышка, похоже, решила устроить тебе сцену, чтобы прикрыть какой-то очередной свой грешок. Будь выше этого. Тебе ведь все равно, что думают о твоей жене!»

«Нет, мне отнюдь не все равно! Эта грязная тварь может помешать мне, стать обузой! Вместо того чтобы получить желанную власть, я должен буду следить за ней, словно евнух за последней из наложниц!»

«Но ведь для того тебя и назвали мужем! Для того тебя и приглашал к себе халиф!.. Открой глаза, Инсар! Тебя использовали так, как обычно ты используешь других. Тебя поманили сладостью власти в обмен на то, что теперь ты до конца дней будешь сторожевым псом при собственной ветреной жене!»

«Молчи, несчастный. С этой ничтожной я разберусь сам. А ты, если не можешь удалиться совсем, просто смотри и запоминай, как совершает последние шаги к великой цели самый сильный из колдунов!»

«Как скажешь, Инсар. Я могу и замолчать. Но боюсь, ты не услышишь голос разума, даже если я буду кричать, словно муэдзин на минарете!»

Этот безмолвный разговор занял всего несколько мгновений. Именно тех мгновений, которых хватило Будур, чтобы прийти в себя.

– О деле государственной важности? – насмешливо переспросила она. – Хотелось бы мне знать, о каком именно…

– Пока это великая тайна, – ответил Магрибинец.

Наконец он оторвался от созерцания высоких облаков за окном и обратил взор на жену. Одежда Будур была в полном порядке. А вот волосы царевны, которые она с утра так старательно укладывала в две толстые косы, были растрепаны и несколько непокорных прядей вились у висков, словно дикий виноград. Глаза царевны горели уже знакомым Магрибинцу лихорадочным блеском – именно так смотрела на него царевна после первых жарких ласк. Смотрела одновременно и жаждуще, и оценивающе. И губы… Обычно бледные губы Будур сейчас припухли и горели. Горели бесчисленными поцелуями, которые, как только сейчас понял Магрибинец, царевна дарила другому. И где?! Здесь, в покоях, которые маг уже хотел назвать своими.

«Жалкая тварь! – подумал маг. – Неужели Алим вновь оказался прав и только стражем своей дочери видит меня великий халиф?»

– А мне почему-то кажется, – слишком проницательно смотрела на мужа Будур, – что вовсе не для серьезных государственных разговоров позвал тебя отец…

– О чем ты, женщина?

– О том, что никаких тайн нашей страны мой отец раскрывать тебе не собирался и не собирается. Я думаю, что отец позвал тебя лишь для того, чтобы оклеветать меня… Чтобы назвать несчастную свою дочь низкой и недостойной тварью. И предупредить тебя о том, что я, как ему чудится, не пропускаю ни одного мужчины!

Как всякой женщине, Будур очень легко было поверить в собственные слова. И теперь она свято верила в то, что она лишь облыжно обвиненная жертва чьей-то высокой игры.

– Но разве это не так? Ты отшельницей ждала моего появления? И ни разу не разочаровала своего мудрого отца, прельстившись красотой иноземца-мамлюка или разумом мудреца?

Вот этого говорить не следовало. Инсар-маг, быть может, и был самым умелым среди магов, однако опытным мужчиной он не был. Не знал он, что нельзя злить жену, нельзя задавать вопросы, ответить на которые она может, только соврав.